6 часов не приседая бегала по реанимации. практика.
Ноги не просто гудят, они тупо не держат. После солевой ванны кожа радостно вспомнила что она должна облезать - теперь ходить тупо больно. еще 2 недели ада...

---

Зэ энд...

Название: Дорога сна.
Автор: O_ossus Totalus (она же - St. Avada)
Бета: Miss_Alice
Рейтинг: NC-17
Размер: миди
Жанр: AU, Angst, Adventure
Отказ: все, кроме стихов, не мое.
Саммари:
Спи, моя радость, усни - сильно меня не вини: если б я мог только знать, как тебе правду сказать...
Месяц на небе висит, снег в его свете блестит - нет здесь живого огня, зол этот мир на тебя.
Песнь волчья стихла давно: знаю, тебе все равно. Снег под шагами скрипит, ворон над лесом кружит.
Лапы повесила ель: значит, начнется метель. Взяты мы в плен нашим сном...
Встань, моя радость. Пойдем.

Глава последняя

Я вхожу на кухню. Бокалы выскальзывают из ослабевших пальцев – на краю стола, нервно вцепившись в него руками, сидит Поттер и так смотрит на меня, что пол едва не уходит у меня из-под ног.
- Ты, - то ли спрашиваю, то ли уточняю я.
Неужели он?! От эльфийского вина пьяных галлюцинаций не бывает, а запах Оборотного я способен учуять из другой комнаты, значит, не обманываюсь – это Поттер сидит на моем столе и смотрит на меня.
- А я думал, ты должен сейчас носить на руках свою принцессу…
- Увы, с некоторых пор мне снится только Принц, - отвечает Гарри и поднимает голову.
Его лицо расцарапано так, будто на него напали разъяренные кошки, и большая часть царапин опасно близко к глазам. Зеленым глазам без очков.
- Я расстался с ней.
- Я вижу…
«Ох, вырвать бы ей ногти, стерве! Хорошо, глаза не пострадали…»
- Фреда тяжело ранило, его вчера только выписали… - не пойми к чему шепчет Гарри, избегая смотреть на меня. – Ремус чудом выжил, бедная Тонкс… Знаешь, а он действительно сдох, - Гарри растягивает губы в улыбке и трет шрам. – Голова не болит, зрение восстановилось… А потом ты пропал, и она мне сказала, что ты просил не искать, и знаешь, я не искал, но только потому, что ты велел. А я скучал, знаешь? Сев, а ты скучал?
Тихий смех становится громче, и вот у Поттера уже практически истерика, и я не нахожу ничего лучше, чем переступить через осколки и запечатать неестественно смеющийся рот поцелуем. Мне почти нечем дышать, так сильно Поттер вцепляется в меня - его губы соленые и теплые, и сумасшедшие руки шарят по моей рубашке, отрывая пуговицы, раздирая ткань в клочья.
- Я испугался, Сев, я так испугался, - Поттер осыпает мою голую грудь поцелуями, продолжая несвязно бормотать. – Ты чуть не умер, а она все время плакала, а ты… А Сириус мне говорил, а я не слышал, Сев, я не хотел - это все она, Сев…
«Зачем же ты так, мой хороший?» - я млел под ласковыми губами, тоже раздирая одежду мальчишки. – «Зачем так, зачем Севом называешь, зачем?.. Как Лили, Мерлин… Она знала…»
- Сев, - мальчишка тянет меня на стол, снося с него все, что там стояло. – Сев, ну пожалуйста, очень прошу…
Поднимаю мальчишку, прижимаю к себе, глажу по растрепанным волосам:
- Не так. И не здесь. Подожди.
В лабораторию – за протрезвляющим и освежающим дыхание зельями. В спальню – сменить постельное белье. Мне все равно, а вот Гарри… Не хочу, чтобы мальчик отдавался мне на помойке. Да, я собираюсь это сделать – он пришел ко мне, он хочет меня, он мой. Хватит, я хочу жить.
Ждет меня, теребит наполовину расстегнутую рубашку. Иду к нему, в ярости отрывая пуговицы на манжетах – руки слишком трясутся, чтобы расстегивать, а терпения у меня сейчас нет совершенно. Я даже не понимаю: то ли я шагнул к Поттеру, то ли Поттер ко мне, то ли мы оба набросились друг на друга, срывая одежду, лихорадочно целуя, кусая, касаясь - чтобы только чувствовать, вдыхать, чтобы только запомнить...
Теплый, теплый, нет той мертвенной холодности кожи, и губы у него мягкие, и пальцы - проворные и осторожные, нетерпеливые: стаскивают с меня рубашку, бросают на пол, под ноги. Поттер нетерпеливо целует меня везде - губы, щеки, лоб, вот только глаз избегает. Жмется ко мне, обнимает так крепко, что воздух, и так остро необходимый, пропадает совсем. Снова целует, вынимая душу и - о, Господи! - я сдаюсь. Я не железный.
Я это заслужил, надеюсь.
Поттер вплетает в мои волосы свои пальцы и, осторожно оторвавшись от губ, прижимает мою голову к своей груди. Я слышу, как бешено колотится его сердце, и вдыхаю умопомрачительный аромат мужчины, и скулит, рвется что-то во мне, заставляя самому поднять руки и положить на уже обнаженные плечи...
- В спальню? - я замираю, боясь услышать ответ.
- Да, - то ли умоляя, то ли отрезая пути к отступлению, кивает Поттер.
Я не помню, как мы добираемся до кровати. Иду, как на плаху - сейчас он рассмеется и уйдет, оставив одного бороться с тянущей болью внезапного одиночества. Но нет - он следует шаг в шаг, и глаза у него такие же мутные и безумные, и он сжимает мои пальцы во внезапно вспотевшей ладони, и не отрывает от меня сумасшедшего взгляда, пока я освобождаю его от одежды. И вскрикивает тихонько, пока я покрываю своими метками его шею, терзая вкусную кожу зубами и языком: тихо-тихо вскрикивает, боясь, наверное, что очнусь и прогоню.
Благослови тебя Мерлин за такие звуки...
- Северус... - со свистом втягивает Поттер воздух, когда я начинаю двигаться. - Не прогоняй меня.
"Куда я тебя прогоню? Разве что с куском моей души..."
И мне бы рассмеяться - нашел время! - но сил хватает только уткнуться губами в обманчиво-хрупкую ключицу и продолжать касаться, вдыхать, запоминать его - такого, разметавшегося на простынях, жаркого, умоляющего, упорно держащего глаза открытыми: он тоже запоминает, я знаю. Он едва касается, а я ворчу глухо, как зверь - нужно иначе, нужно до хруста в ребрах, до всхлипа в горле: забирай меня, я твой. Я живу для тебя.
Его поцелуи вынимают душу - и пускай завтра мои губы потрескаются и будут болеть, но сейчас я просто не могу позволить себе оторваться от Поттера: не сейчас. Я желал его, я получил его - жить сегодняшним днем, не мучаясь вопросами вроде "что, если " и "могу ли я..."
Лили, если ты меня сейчас видишь сверху, прости - видит Мерлин, я старался...
- Если будет больно, скажи, - предупреждаю я, прежде чем медленно начать входить.
Медленно, очень медленно, не так, как с магглами на наших чудовищных оргиях - больше никто не укажет мне, как надо это делать. Не трахать, не насиловать – заниматься любовью, медленно, чувственно, только с тем, кого по-настоящему…
- Сев, - всхлипывает Гарри, и я замираю, - Ох, пожалуйста, быстрее.
Целую, ласкаю языком грудь, заставляя отвлечься от жгучей боли внизу, и продолжаю входить. Перед глазами туман - почти ничего не вижу от возбуждения, и считать овец – уже не выход, приходится представлять Дамблдора голым… Прости, Альбус. Гарри тянется ко мне, укладывает на себя, плотно обхватывает руками – не отпущу! Неудобно, да, но если он хочет… Его слово – теперь закон.
Теперь у меня другой хозяин.
- Гар-ри, Гар-ри, солнышко... - непонятно откуда приходят слова, которые я выдыхаю с каждым толчком, относящим нас на седьмое небо.
Горячий, нежный, и руки – меня еще никто так не гладил: по плечам, по голове, беспорядочно, но так искренне! Гарри, Гарри, солнышко… Раньше я знал, оттуда лишь один путь - вниз, в отвесном падении. Но когда Поттер льнет ко мне, когда слегка приподнимает бедра, сразу находя нужное положение, когда пропускает мои волосы между пальцев... Я делаю шаг с облака и лечу вверх.
Роняю растрепанную голову ему на плечо, не в силах двинуться – перед глазами плывут звездочки, сердце колотится где-то в горле, осязание обострилось до предела – чувствую каждый изгиб тела, лежащего подо мной, каждое прикосновение внимательных пальцев… Вдыхаю умопомрачительный аромат страсти, все еще витающий вокруг, и позорно отключаюсь, не выдержав напряжения.

***

- Лили… Как же мы теперь с ним…
Рыжеволосая женщина в длинном зеленом платье и ромашковом венке на голове ласково гладит меня по щеке:
- Ты любишь его.
- Откуда ты знаешь?
- Я все знаю. Сев, береги его, ты ему нужен.
- А ты? – вырывается у меня.
- А я – с Джеймсом. Там. Сев, я больше не приду. Мой сын в надежных руках. Прощай, братишка.
Она уходит. И ко мне возвращается покой.

***

- Мерлина ради, не начинай только извиняться! – подскакивает на кровати Гарри, едва я открываю глаза.
Зацелованный, закусанный - он сам соблазн, но в его глазах плещется настоящий испуг:
- Я специально уговорил Сириуса тебя споить, я ужасно хотел тебя, это я виноват, только не начинай извиняться, пожалуйста! Хочешь, я уйду?
Перехватываю мальчишку поперек живота:
- Куда? К своей рыжей? К кровати привяжу!
- Северус, ты злишься? – он оставил попытки сбежать, но и в кровать не возвращается.
- Злюсь. Я на тебе так удобно спал, а ты меня разбудил.
- Сев... – полные безумной надежды зеленые глаза смотрят на меня так, что я ломаюсь: втаскиваю Гарри под одеяло и накрываю собой, снова начиная расцеловывать припухшие губы и шею.
- Ты – мой, - нетерпеливо порыкиваю я, когда в мои волосы снова забираются ласковые руки. – Так ей и передай. А если опять будет шантажировать меня Азкабаном, я не поленюсь ее на Дорогу Сна отправить, честное слово. Пусть за ней кто угодно идет, тебя не пущу!
Млеет под моими руками, чертенок. Трется о мое бедро, возбуждаясь, пробегается пальцами по позвоночнику, заставляя выгнуться от необыкновенно приятной ласки. Как хорошо…
- Сев, а когда ты под поезд лег там... Ты знал, что не умрешь? Только честно!
- Ничего я не знал, - бурчу я. – У меня был коварный план – вытащить, совратить, привязать к батарее наручниками… Гарри, успокойся! Даже самая длинная дорога должна заканчиваться. И хватит называть меня Севом! У меня с этим именем…
- Что?
- Дурею я от него, вот что, - и Гарри в полной мере ощущает на себе, как я дурею, выгибаясь и постанывая, пока я разукрашиваю его грудь укусами.
Про котел, который я вчера оставил на медленном огне, я вспоминаю только тогда, когда из лаборатории начинает валить черный дым.

***

- Проклятье! - Моргана в досаде отодвинула от себя медленно вращающийся голубой шар, на котором угадывались очертания материков и полюсов. - Ты жульничал, признавайся! Ты подзуживал мальчишке!
Мерлин, лукаво улыбаясь, поглубже засовывал в рукав ферзя: фигурку из черной слоновой кости, которую Моргана еще семьдесят лет назад в ярости швырнула о стену - откололся нос. Незачем этой фигуре стоять на их игровой доске, не одну фигуру убил испорченный ферзь, прежде чем попал в ловушку: маленькая королевская пешка в очках и прозрачной мантии отправила его на Дорогу сна, откуда ферзю не выбраться до конца миров.
- Ты еще тогда жульничал, - надулась Моргана, сложив руки на груди, - когда мать мальчишки ушла на Дорогу сна. За ней должен был пойти алхимик! А кого ты послал? Кто ее оттуда вытащил? Самовлюбленный болван!
- Зато алхимик достался мальчику.
- Ха! Старый сводник! Фокус с огневкой стар, как мир! - не успокаивалась богиня. - Ты всегда посылаешь пленные души помогать смертным, это нечестно!
Мерлин примирительно коснулся руки Морганы:
- Ты снова проиграла. Люди способны каяться и любить точно так же, как и боги.
- Эта фигурка - заговоренная, - Моргана обвинительно ткнула изящным ноготком в пешку, которую обнимала черная ладья, ласково поглаживая по голове. - Я ее списала со счетов еще шестнадцать лет назад! Нет, ты все же жульничал...
- Разве тебе не хватило Ксенофилиуса и Майи? - Мерлин вздохнул и легонько крутанул замедливший вращение голубой шарик. - Вот зачем было убивать ее? Бедному "офицеру" крышу основательно снесло...
Моргана надулась, не зная, что ответить - с Ксенофилиусом и Майей она на самом деле перестаралась: хотела легонько, а она возьми и помри! Слабые, никчемные смертные… Хотя... ей ли себя винить? Майю она воскресила, Сириуса, которому не место было на Дороге Сна, вернула… Теперь пусть отрабатывают подарки богов.
- Трудно этим двоим будет, - наконец, выговорила богиня. - Огласка. Отвернутся все, даже друзья. Скандал в прессе.
- Они выдержат. Я их знаю, - Мерлин склонился ниже к ладье и пешке. - Он очень любит мальчика.
- Ферзя верни, - буркнула Моргана, выбирая из коробки очередную пару фигурок. - Его давно пора убрать.
Мерлин протянул богине слабо сопротивляющуюся фигурку, которая мгновенно рассыпалась прахом в изящной ладони.
- Хватит, люди – не игрушка. Я не хочу больше иметь ничего общего с этой твоей Дорогой, - ворчливо почесал бороду Мерлин.
- Ну, пожалуйста! Ну, еще один раунд! Если ты выиграешь, обещаю, никогда!.. – взмолилась Моргана, молитвенно сложив ладони и потихоньку подталкивая на игровую доску пешку с длинными рыжими волосами и веснушками.
- Хорошо, хорошо, - сдался Мерлин. - Твой ход, любимая.

---

А помнишь, как смеялось лето
И всяко-разное зверье?
Ты был в подштанники одетый
Мечтал, как прежде, про НЕЕ,
Сидел под деревом спокойно,
Смотрел на воду, облака...
Но вредный Блэк сказал: "Довольно,
Давайте вздернем мудака!"
От скуки так дуреют люди!
Один Волчара против был
(Но про него писать не будем,
Он скромно что-то там учил).
Олень твои заметил взгляды,
Взыграл же в попе керосин! -
И зря Волчара рёк: "Не надо",
Тебя он вздернул... За трусы!
Краснели облака и травы,
В закат от сраму солнце шло,
Враги смеялись: "Так и надо!",
Тебе же было не смешно.
Прошло лет двадцать с той забавы,
И что имеем мы, скажи?
Все так же зеленеют травы
И солнце прячется во ржи,
Один обидчик робу носит,,
Второй - тот помер, наконец,
Еще один под крысу косит,
А вот Волчара - молодец,
Почти всегда предельно вежлив,
Спокоен, собран, при жене...


Мораль: не смейся над одеждой,
Сначала меряй по себе.

---

(с)тырено

Шрам, который поставил Лорд


Вот шрам, который поставил Лорд.
А это мальчишка,
Который обычно стесняется слишком
Шрама, который поставил Лорд.
Вот младший Малфой,
Он персонаж, несомненно, плохой,
Поскольку не смог подружиться с мальчишкой,
Который обычно стесняется слишком
Шрама, который поставил Лорд.
А это отец,
Который за шиворот треплет Малфоя,
Который от злости обиженно воет,
И позже срывает свой гнев на мальчишке,
Который обычно стесняется слишком
Шрама, который поставил Лорд.
А вот Дамблдор,
Кажется добрым, но очень хитёр.
Им так недоволен старший Малфой,
Что ходит всё время надменный и злой,
И сына тиранит, поганец такой;
Совсем он испортил характер парнишке,
Который завидует злостно мальчишке,
Который обычно стесняется слишком
Шрама, который поставил Лорд.
А это Сибилла,
Пророчество сделала да и забыла,
А разбираться опять Дамблдору,
Который, похоже, застрелится скоро,
Ведь все его планы расстроила крыса —
Вот будет рад-то Малфой белобрысый!
И станет чуть-чуть подобрее к сынишке,
Который всё больше мешает мальчишке,
Который обычно стесняется слишком
Шрама, который поставил Лорд.
А вот гриффиндорцы,
Которые очень не любят Сибиллу,
Зовут шарлатанкой и старой кобылой,
Не зная о том, что пророчество было,
Но Дамблдор никому не признался,
Что слышал пророчество и испугался,
И в Министерстве укрыть постарался.
Напрасно Малфой его выкрасть пытался,
Лучше бы сыном своим занимался,
Ему ведь того и гляди будет крышка — Напрасно пошёл в Упиванцы парнишка,
Его уже даже жалеет мальчишка,
Который обычно стесняется слишком
Шрама, который поставил Лорд.
А вот зельевар,
Декан Слизерина суровый и бледный,
Лимонными дольками давится, бедный,
Лорда закладывая Дамблдору,
Которому быть инквизитором впору,
Который питает любовь к Гриффиндору
И к Грозному Глазу, маньяку-аврору;
Зато совершенно не любит Малфоя;
Обоих Малфоев — у нас ведь их двое,
Про них говорят «Каждой твари по паре»,
И младший из них даже в пьяном угаре,
Прямо при мрачном и злом зельеваре,
Морду набить не откажется Гарри,
Морщась брезгливо при каждом ударе
По его шрамом отмеченной харе,
Шрамом, который поставил Лорд.
А вот этот Лорд,
Которого, кстати, зовут Вольдеморт,
Который зависит от колб и реторт,
Которыми пичкает Лорда шпион,
Который защитник нашего мира,
Хотя и немножко похож на вампира;
Впрочем, как пишут в журнале «Придира»,
Он ничего не пьёт крепче кефира,
Разве что пьёт ещё кровь Гриффиндора,
Который горой стоит за Дамблдора,
Который из них будет делать авроров,
Которые смогут прижучить Малфоя,
Самого вредного злого героя,
Вырастив вдвое размеры надоя,
Который имеет с него аврорат,
Который уж сам, что связался, не рад,
Который скрывает два года подряд,
Что в Хогвартсе правду им говорят,
И страшно пугают храбрых ребят,
Чтобы сидели тихо, как мышки,
Особенно чтоб сидел тихо мальчишка,
Который обычно стесняется слишком
Шрама, который поставил Лорд.
А вот Гермиона,
Что книг прочитала четыре вагона,
Которая любит воспитывать Рона
И даже слегка уважает шпиона,
Которого Гарри считает злодеем,
Спивак обзывает Злодеусом Злеем,
А тут ещё мы в своих фиках наглеем —
Правда, давайте его пожалеем!
Хватит с него снарри-позора,
Ему нелегко терпеть стёб Дамблдора,
Который лимонными дольками скоро
Всех доведёт до глюкозозапора,
Участи этой избегнут лишь двое.
Да, разумеется, я про Малфоя;
Обоих Малфоев — у нас ведь их двое,
И оба выскальзывать чистыми ловки,
И оба жрут лобстеров вместо перловки,
Обоих не могут терпеть грязнокровки,
К которым относится и Гермиона,
Которая в фиках — подружка шпиона,
Который любимый герой фикатона,
А также наставница Гарри и Рона,
А также на вид неприметная мышка,
Которую якобы любит мальчишка, Которому давит на психику слишком
Шрам, который оставил Лорд.
А вот Мери Сью,
Которая свергнет Сам-Знаешь-Кого,
Пошлёт в Азкабан Упиванцев его — Тут ей поможет немножечко Гарри, —
Чувства пробудит в злом зельеваре,
Будет вести Защиту от Зла,
Заодно предыдущего выгнав козла,
От пыток спасёт двадцать три человека,
Влюбит в себя всех Уизли и Блэка,
Люпина, Невилла, Гарри, Малфоя —
Обоих Малфоев, у нас ведь их двое.
И нам всем придётся читать этот бред — У нас ведь другого выхода нет,
Пока не появится книга седьмая,
Будем читать, слюни глотая,
Про зельевара и Мародёров,
Про Упиванцев и храбрых авроров,
Про близнецов, Луну Лавгуд, Малфоя —
Обоих Малфоев, у нас ведь их двое —
И, наконец, про тупого мальчишку,
В бешенстве явно хватившего лишку,
Пока, наконец, не закончится книжка
Шрамом, который поставил Лорд.

---

sushi-master.ru/recipes117.htm
cook.rutxt.ru/node/2279

суши без нори завернутые в рыбу - не потерять

cook.rutxt.ru/node/2271 - просто красота! Взять на заметку

ЗЫ: как же плохо, когда нори нет...

@темы: Гастрономическое

---

Нори я не нашла. Нигде. Потому плюнула и купила готовые суши в лоточках, и для тех суши что делаются без нори - рыбку и рис. Имбирь понравился. Соевый соус... наркотик! Сарделька под ним, гречка.. Определенно вытеснит из моего рациона кетчуп!
Жду завтра =)

---

www.youtube.com/watch?v=wIgiOsyjXcI&feature=you... - крамиона "Тебя ждала я".
Если кто подскажет где на слифе тема под видео, получит море обнимашек

---

Сириус и Спирька занимаются продолжением рода. Я сижу в шоке и пытаюсь понять: это слэш или все-таки девку подсунули?

---

дальше

Название: Дорога сна.
Автор: O_ossus Totalus (она же - St. Avada)
Бета: Miss_Alice
Рейтинг: NC-17
Размер: миди
Жанр: AU, Angst, Adventure
Отказ: все, кроме стихов, не мое.
Саммари:
Спи, моя радость, усни - сильно меня не вини: если б я мог только знать, как тебе правду сказать...
Месяц на небе висит, снег в его свете блестит - нет здесь живого огня, зол этот мир на тебя.
Песнь волчья стихла давно: знаю, тебе все равно. Снег под шагами скрипит, ворон над лесом кружит.
Лапы повесила ель: значит, начнется метель. Взяты мы в плен нашим сном...
Встань, моя радость. Пойдем.

Прода.

Я резко открываю глаза.
Липкий ужас, который я испытал в момент удара, все еще довлеет надо мной – такое ощущение, что я действительно чудом избежал смерти. Но расчет был простым – когда во сне умираешь - просыпаешься. Для меня-то сон не был реален…
Мы лежим на соседних койках, сдвинутых ради удобства. Голова Поттера – на моем плече, руками он судорожно вцепился в мою мантию, будто боясь, что я исчезну. Желтое, непрозрачное облако стазиса все еще окутывает нас, и я с трудом подавляю в себе малодушное желание прикоснуться к его лицу, стереть слезы, пока никто не видит, поцеловать…
Не просыпается. Главное, чтобы этот героический придурок не остался сидеть на рельсах, разыскивая мое размазанное поездом тело, или вообще не решил бы остаться на Дороге Сна, решив наказать себя. Надо дать ему знать, что я жив, что со мной все в порядке… Касаюсь ладонью покрытого испариной лба, закрываю глаза и протискиваюсь в разум Поттера, с трудом добираясь до медленно пульсирующей искорки в самой глубине рассудка – его желания жить.
- Я здесь, Поттер. Я живой. Просыпайся.
Ленты стазиса вздрагивают и начинают осторожно расплетаться – меня услышали снаружи. Почти одновременно с этим веки Поттера вздрагивают, он открывает полусумасшедшие пока глаза, смотрит на меня, живого, странно всхлипывает и утыкается лицом мне в грудь, еще крепче сжимая пальцами мантию. Стазис падает – и я вижу, как Лонгботтом в тихом ужасе отступает к окну, как Грэйнджер бросается в личные апартаменты мадам Помфри, как близнецы Уизли пихают друг друга локтями в бок…
Маленький рыжий ураган налетает на нас и оттаскивает Поттера от меня. Не слышу, что конкретно она кричит едва пришедшему в сознание мальчишке – от усталости и стресса меня немного повело – но вряд ли это слова любви и нежности. Бедный Поттер…
- Северус! – Поппи взмахивает надо мной палочкой, диагностируя состояние. – Северус, он скоро будет здесь…
Ни мне, ни Поттеру не нужно объяснять, о ком идет речь. Черты лица мальчишки сразу становятся жестче – он почти грубо отодвигает от себя истерящую девушку и подходит к друзьям, ошалело взирающим на эту сцену:
- Кэрроу? – командирские нотки прорезаются в его голосе, заставляя меня невольно восхититься: едва очнулся, а уже командует.
- Обезврежены, - отчитывается Лонгботтом, нервно поигрывая палочкой и опасаясь смотреть в мою сторону. – Они меня слегка задели, и… Бабушка.
Лонгботтом чуть ли не рычит, говоря о ней, и я понимающе хмыкаю: ясно, кто обезвредил Кэрроу – с разозленной леди Лонгботтом я не рискнул бы встретиться в темном переулке.
- Сколько мы… проспали?
- Восемь часов, - Грэйнджер подходит ко мне со спины и тихо шепчет, чтобы не услышали другие: - Там время течет иначе. Молчите, сэр. Я сказала всем, что Гарри просто магически истощился, а вы помогаете ему восстановиться. Иначе весь Хогвартс отправился бы сами-знаете-куда.
Понимающе киваю, слушая, как Поттер узнает новости от друзей – обидевшаяся Джиневра Уизли не в счет. Поппи втихомолку сканирует его состояние и кивает мне: порядок. Надеюсь, я не начну после страшного пробуждения ловить мозгошмыгов, как Ксенофилиус или Луна Лавгуды, иначе беда…
- Надо собрать всех в Большом зале. У меня есть объявление, - обращается Поттер к Лонгботтому, и тот вынимает из брюк фальшивый галеон.
- Будет исполнено, - и недотепа, постоянно взрывающий котлы на моем уроке, наконец, позволяет себе посмотреть на меня.
Одобрительно киваю – главное, не суйся в зельеварение, мальчик, а в остальном ты неплохо преуспеешь. Не зря же я семь лет гнобил его на уроках и всячески изгалялся по наущению Дамблдора, чтобы стихийные выбросы пробудили, наконец, вялое магическое ядро в нем. Помона Спраут только и говорила, что о талантливом ученике, и травы, выращенные с любовью и заботой Лонгботтомом, всегда имели куда большую силу, чем срезанные самой Помоной.
... Большой зал медленно наполняется – студенты проходят за столы своих факультетов, профессора усаживаются за свой стол. Несколько раз в меня летели проклятия, но Поттер удивительно быстро оградил меня от них. Я вижу все происходящее сквозь туман боли – метка горит огнем, впрыскивая в меня свой яд. Яд, от которого нет противоядия. Он все уже знает.
Поттер применяет Сонорус, усиливая свой голос, и рявкает на весь Большой Зал:
- Тишина!
Командирские нотки, так поразившие меня, берут свое – все взгляды устремляются к Поттеру, разговоры стихают, и он продолжает:
- Я знаю, что Волдеморт собирается напасть на Хогвартс. Знаю, что он требовал меня в качестве выкупа. Кто-нибудь хочет согласиться с его условиями?
Гробовая тишина. Смотрю на своих «змеенышей» с яростью – если кто-нибудь сейчас вякнет что-то, я не постесняюсь в действиях. Но они все сидят и смотрят – не на Поттера, а на меня. И некоторые прячут руки. Знают. Ждут.
- Прекрасно, - Поттер обводит глазами замерший зал. – Все, кому еще нет семнадцати – подойдите к своим деканам для срочной эвакуации. Я не собираюсь рисковать детьми.
- А сам-то? – слышу я от кого-то из слизеринцев, но это не вызов, это почти дружеская подначка.
Блейз Забини. Отказался от Метки, молодец. Он не прячет рук – он с вызовом демонстрирует всем свои чистые предплечья, и я уверен, он будет сражаться не на стороне Лорда.
Поттер принимает подколку и улыбается, глядя, как спешно создают портключи преподаватели, переправляя детей в безопасные места. Когда последний студент исчезает, двери Большого зала вдруг открываются, впуская многочисленных родителей студентов, нескольких авроров, причастных к жизни Гарри Поттера, а последним…
Небритый, уставший, осунувшийся, но это все же Сириус Блэк – и Поттер замолкает посреди фразы, расширившимися глазами глядя на внезапно воскресшего крестного. Несколько палочек упираются в грудь Блэка – ни один из профессоров не знает, что произошло с нами на Дороге Сна, поэтому я вмешиваюсь:
- Блэк, если это вы, скажите-ка мне… Какая птица?
- Ворон, - мгновенно понимает меня Блэк, а в следующий момент вихрь по имени Гарри Поттер чуть ли не сбивает крестного с ног, почти невменяемый от счастья и чуть ли не впадающий в истерику.
Мерлин, если Поттер обнимет его еще сильнее, он ему точно ребра переломает! Блэк шепчет что-то на ухо крестнику, он кивает и взмахом палочки открывает двери. Теперь все взгляды обращены к белой волчице, одиноко сидящей снаружи.
- Это анимаг? – спрашивает кто-то МакГонагалл.
- Это – моя мама! – Луна Лавгуд протискивается к выходу. – Пропустите! Мама! Мама!!!
Белое облачко силы окутывает волчицу, а через мгновение вместе зверя на полу сидит привлекательная молодая женщина, копия дочери, повисшей на ее шее, плача от счастья.
- Как она ее узнала? – вполголоса интересуюсь я.
- Так же, как Луна узнала меня под Оборотным или как ты узнал Сириуса под перьями – по выражению лица. Кричер! – Поттер кивает появившемуся домовику. – Отведи миссис Лавгуд и Луну в Больничное крыло – думаю, чтобы прийти в себя, им понадобится время.
Едва домовик скрывается из виду, замок вздрагивает. Началось.
Метка горит все сильнее, и туман боли перед глазами не рассасывается. Я с трудом понимаю, где я и что делаю: я кого-то проклинаю, кто-то проклинает меня, но всякий раз чьи-то щитовые чары оказываются на пути проклятия. Каждый раз – разные. Слово Поттера – действительно закон для них: меня приняли, как своего, после того предательства… Как же тебе удалось, Поттер?
Больно, жарко. Яд в моей крови накапливается, отравляя каждую клеточку. Древнее колдовство не терпит предателей – я буду умирать долго и мучительно больно, а искалеченный болью разум до последнего будет держаться в отравленном теле, принимая муку за мукой. Жаль, я не приготовил себе более быстродействующего яда: кому-то придется смотреть, как я корчусь от боли, царапаю землю и умоляю смерть быстрее прийти ко мне. Не очень приятное зрелище…
На моих глазах падает Блейз Забини, приняв в сердце зеленый луч из палочки Беллатрикс. Мразь! Она смеется, глядя на скрюченное, мертвое тело, а во мне закипает кровь. Он же совсем мальчишка! Ребенок!
От боли моя Сектумсемпра уходит чуть левее, но чувствую, это «чуть» будет стоить мне жизни. Бывшая «коллега» даже не оборачивается, посылая первое проклятие прямо через плечо, и я едва успеваю отпрыгнуть – вот это слух! Дикая кошка.
Бездомных кошек принято топить.
Беллатрикс посылает в меня заклятие за заклятием, я отбиваюсь, отступая – безумная, растрепанная, совершенно невменяемая… Она теснит меня к Воющей хижине, уже очень далеко от меня остальные участники битвы, и я понимаю, что погиб. Это ловушка.
Беллатрикс все-таки ранит меня в правую руку – и я перекладываю палочку в левую, но, отяжеленная болью, она запаздывает приподняться, и мощный Петрификус заставляет меня упасть. Она затаскивает мое обездвиженное тело в хижину, и я едва удерживаюсь, чтобы не взвыть от боли.
- Мой Лорд… - боюсь, раболепно не вышло.
- Ты разочаровал меня, Северус, - Волдеморт наколдовывает себе кресло и усаживается поудобнее. – Разочаровал, да. Предал, переметнулся к Поттеру… Сколько он заплатил тебе?
- Ни монеты, Том, - вспоминаю я маггловское имя Лорда, с удовольствием глядя, как перекашивает его лицо от ярости.
- Том, значит… Круцио!
Как только обжигающая боль становится настолько терпима, чтобы я перестал кричать, выдыхаю:
- Тебе все равно не жить.
- Думаешь? – Лорд складывает руки на груди. – А я думаю иначе. И моя девочка подтвердит.
Нагини обвивается вокруг кресла, кладя уродливую голову на плечо хозяина, и немигающим взглядом смотрит на меня. Ждет, скотина, что я сдохну.
- Поттер пришел ко мне и сдался, - щерится хозяин. – И в данный момент он мертв.
Ледяная волна отчаяния поднимается откуда-то изнутри, и мне удается пошевелить рукой, но сбросить заклятие и придушить Лорда голыми руками я не могу: яд подбирается к моему сердцу, и жить мне осталось недолго. Поттер не мог умереть, он лжет, он лжет, он лжет…
Зачем, Гарри?.. Зачем?.. Глупый, героический мальчишка - принес себя в жертву, как мать…
Дышать трудно. Горячий воздух сжигает мне легкие – или это яд? Волдеморт улыбается своей страшной улыбкой, поглаживая Нагини, и ждет, когда я начну умолять. Не дождется.
«Прощай, Поттер…», - думаю я, а в следующий момент над моей головой проносится волна чистой силы.
Кто-то кидается ко мне, запихивает в рот безоар, заставляет проглотить – пелена слегка рассасывается, и я вижу над собой лицо шавки Блэка: он встревоженно щупает мне пульс, и, кажется, действительно волнуется за меня. Я что, уже умер? Или у меня предсмертные галлюцинации?
- Тварь, - ледяная ненависть сквозит в чьем-то голосе, и мощный Экспеллиармус отбрасывает Лорда к стене. – Мерзкая тварь.
- Поттер…
- Сириус, он жив? – отбиваясь от разъяренного Волдеморта, бросает через плечо мальчишка.
- Жив, но плох, - Блэк приподнимает меня. – Нюнчик, а ты отожрался на школьных харчах! Раньше легче был.
- Это до того, как вы меня трусами вверх подвесили, или после?
- Хамишь, значит, жить будешь, - удовлетворенно кивает Блэк и падает на меня, крича от боли: шальное Круцио достало его.
- Мразь! – Поттер с ненавистью посылает в Волдеморта Сектумсемпру. – Чтоб тебе на Дороге Сна замерзнуть!
Поттер еще только осознает, что сказал, а Волдеморт уже остановился в своем движении, рука с палочкой безвольно повисает, и вот его мерзкое тело оседает на пол – он узнал о Дороге Сна. Он должен ею пройти.
Гениально.
Яд снова начинает жечь – безоар не справился с ним, и я судорожно хватаю ртом воздух. Блэк, уже оправившийся – недолго промучился под заклятием, – пытается подсунуть под меня руки, но я отталкиваю их:
- Мерлина ради, не как истеричную барышню…
Поттер понимает – помогает подняться и закидывает одну мою руку себе за плечо, Блэк делает то же самое с другой стороны, и я, едва перебирая ногами и практически вися на нежданных спасителях, «выхожу» из Воющей Хижины.
Под грохот неожиданно обрушившихся на нас аплодисментов я все-таки отключаюсь, безвольно повисая в руках Блэка. Кажется, меня куда-то несут, кажется, кто-то накладывает Эннервейт, кажется, кто-то вливает мне в рот зелья – я ничего не понимаю. Только чья-то ладонь в моей руке. Так больно, что я сжимаю ее, пытаясь не закричать, а потом приходит тьма. И становится все равно.
***
Невыносимо светлое место. Света настолько много, что он слепит даже мои, уже мертвые, глаза. Нет больше боли, остались тишина и покой, мир наполнил мою искалеченную душу, и я готов уйти из земного мира и принять наказание потустороннего. Это было не больно, почти - я всего миг видел себя сверху, а потом тот самый тоннель - и свет, море света в конце. А еще добрая, нежная улыбка и теплота зеленых глаз. И рыжие волосы. И мягкие, добрые руки.
Со стоном счастья зарываюсь пальцами в волосы Лили, обнимающей меня настолько крепко, что на мгновение я ощущаю себя уже попавшим в райские кущи и вкусившим от запретного плода. Она обнимает меня так, как обнимала в детстве - без оглядки, крепко, искренне, она гладит меня по волосам и прячет мокрое лицо на моем плече. Плачет.
Встаю перед Лили на колени, со стоном опуская голову, и вцепляюсь в волосы:
- Лили, господи, ПРОСТИ МЕНЯ!!!
Я шестнадцать лет мечтал сказать эти слова, но не моим снам, не зеркалу Еиналеж, не лани-патронусу, а ЕЙ.
Она опускается рядом, и вместо эфемерного пространства, наполненного светом, я вижу ромашковое поле. Мы снова дети - и одновременно с тем не дети, и груз неизбывной вины лежит на мне, которую смоет только ее прощение. Подперла голову рукой и разглядывает меня с такой щемящей сердце нежностью, что обнаженной душе моей даже больно.
- Какой же ты глупый, Сев, - мягко произносит Лили, а мое сердце екает. - Какой же глупый.
- Я тебя подставил, - мой голос предательски срывается. - Я предал тебя! Лучше бы я, а не ты!
- Сев, отпусти меня, - неожиданно просит Лили, и я замолкаю. - Твоя любовь делает мне больно. Я не могу найти себе места на этом свете. Зачем ты так себя мучаешь?
- Но я же...
- Да, ты сделал ошибку. Но я простила тебя уже давно. Нас предал не ты, а Питер, и если бы не ты принес Волдеморту вести о пророчестве, нашелся бы другой длинный язык.
- Он тебя убил...
Жмурится, как котенок - рыжие волосы разметались по траве, ее рука - в моей, как в старые добрые времена - будто и не было ссор и боли, и сводящей с ума тоски...
- Сев, если бы ты был рядом тогда, что бы ты сделал? - неожиданно спрашивает Лили, открывая глаза.
- Умер бы за тебя! - вскакиваю я. - Лучше я, чем ты!
- И ты думаешь, МНЕ было бы проще жить, зная, что дорогой мне человек пожертвовал собой ради меня?
Видимо, шок и неверие отражаются на моем лице - Лили срывает ромашку и легонько проводит ей по моему носу. Грустно улыбается:
- Я люблю тебя, Северус Снейп. Ты - мой друг, мой брат, мое детство. Нам все равно невозможно было бы вместе быть, понимаешь? Если бы я была твоей, думаешь, Волдеморт пощадил бы грязнокровку?
- Не называй себя так...
- Оттого, что я себя так не называю, ничего не изменится, - грустно вздыхает Лили и умолкает, играя с ромашкой.
Мне хорошо и спокойно. Я не думаю ни о чем, кроме Лили и ее руке в своей ладони. Я прощен, прощен!
- Сев?
- Что?
- А Гарри?
От неожиданности сажусь:
- Что Гарри?
- Я все видела.
Опускаю голову низко-низко, мечтая зарыться в землю от зеленого взгляда:
- Я... смог вовремя остановиться, - бормочу я, нервно выщипывая траву.
- Я тебя не виню, - Лили обнимает меня и прижимается щекой к моей спине. - Ты ему очень нужен. Гарри сейчас в таком возрасте, когда друзья отходят на второй план. Ему нужен ты, твоя поддержка, твоя защита и... Твои руки, Северус.
- Сама понимаешь, что говоришь? - взвиваюсь я. - Он ТВОЙ сын!
- Но тебе он дорог, - спорит Лили, снова окунаясь в мягкую траву и срывая другую ромашку. - Дорог, не отрицай. Мертвым известно все.
- Я запутался, - после длительного молчания закрываю лицо ладонями. - Я совсем запутался. Я боюсь его ранить.
- Потому, что он - мой сын? - понимающе улыбается Лили.
- Зачем я ему? - вырывается у меня. - Что он чувствует?
- Не могу сказать.
- Он хоть... любит?
- Не могу сказать.
Мы оба молчим. Лили загадочно улыбается, водя ромашкой по моему лицу. Становится тоскливо. Не все я закончил на земле, не все решил, не все успел. И Лили понимает - наклоняется ко мне, целует в лоб и шепчет:
- Северус, я люблю Гарри. Я желаю ему добра. Поэтому отдай. Отдай ее мне.
Хочу что-то спросить, но вдруг начинаю задыхаться. Меня тянет, будто клещами, туда, откуда я пришел. Вниз, вниз, сквозь землю рая, сквозь узкий тоннель, в отравленное, проклятое тело... от Лили.
- Оставь ее мне. Будь счастлив, мой друг, - слышу я, а после другой, совсем не женский голос, счастливо выдыхает:
- Живой...
И я чувствую теплые капли на своих щеках.

Дальше

Это определенно не моя спальня. И не мягкая райская трава. Воздух пахнет лекарствами, кровью и страхом, немного зельями и едва-едва – копченой курицей. Мысленно проклинаю свой чувствительный нос – в зельеварении мое тонкое обоняние, несомненно, помогает, но вот на голодный желудок витающие в воздухе ароматы превращаются в изощренную пытку. Интересно, сколько я проспал? И вообще, где я?
В голове потихоньку проясняется. Помню операционную, помню мерзкий вкус зелий, к которым не привык, помню… Ничего не помню больше. Левое предплечье горит, но эта боль ничего общего не имеет с той адовой мукой, когда яд Метки проникал в мою кровь.
Открываю глаза - надо мной задумчиво качается белый потолок Мунго, подо мной - застеленная свежим, хрустящим бельем кровать. Положив голову на мои обтянутые одеялом колени, спит Поттер - его правая рука в бинтах.
- Кое-кто сильно не хотел умирать, - язвительный голос сбоку заставляет меня повернуть голову, - и решил, что Гарри - та самая соломинка, за которую следует цепляться утопающему. Ваша мерзкая жизнь не стоит его сломанной руки, сэр.
- С нашей последней встречи вежливости в вас не прибавилось, - ничего, у меня еще достаточно яда под языком, чтобы заставить девчонку вспыхнуть.
Вынимает палочку, бросает в Гарри сонное заклятие, скрещивает руки на груди:
- А теперь поговорим серьезно. Я не знаю, откуда вы его "вытаскивали", мистер Снейп...
- Профессор.
- Уже нет, - издевательски улыбается рыжая. - Хоть Визенгамот вас и оправдал, к обучению студентов вас больше не допустят.
- Это моей ученой степени не отменяет, - скрещиваю я руки на груди точно так же, как Уизли. - И попрошу обращаться ко мне, как подобает.
Явно ее задел - она нервничает, и шипит, как закипающий чайник. Глядит на меня с ненавистью, с презрением - так уничтожающе на меня не смотрел даже Джеймс Поттер, когда мы еще были детьми.
- Чем вы его опоили? Чем околдовали? Почему ни одна экспертиза не показывает этого дьявольского состава? – выплевывает Уизли слово за словом, как яд.
- Мисс, вы в своем уме?
- Гарри плакал, когда очнулся там, в Больничном крыле! - девчонка еле сдерживается, чтобы меня не ударить - чувствую ревность, сгустившуюся вокруг нее. - Уверена, это ваши заслуги! Гарри мне все рассказал.
- Все?
- Все, - подчеркивает Уизли и ненадолго замолкает.
С трудом извлекаю руки из-под одеяла: худые и слабые - фиал вряд ли удержу. Проклятой Метки на руке нет. Он действительно умер... Спасибо, Гарри...
- Не могу поверить, что Гарри запал на вас. Он молод и импульсивен, - снова подает голос Уизли. - Я понимаю, что ему захотелось развлечься. На самом деле он любит меня. Это знаем и вы, и я. Зачем ему сальноволосый, престарелый профессор, когда у него есть я – молодая, красивая и способная родить наследников?
Сердце болезненно сжимается - верно. В ушах до сих пор звенят его слова: "Ошибка, какая ошибка"… Рано или поздно должен был состояться этот разговор, но Мерлин видит, как не хочется его продолжать!..
- У нас с Гарри - практически семья. Мы планировали пожениться сразу после Победы, и Мерлином клянусь, поженимся. А если вы собираетесь претендовать на моего будущего мужа, я вас на весь магический мир опозорю. Как думаете, заголовок вроде: "Северус Снейп чересчур любит детей" лучше, чем "Учитель грязных манер"?
Если бы у меня были силы, я бы вскочил и придушил наглую девчонку, и плевать, что потом сделал бы со мной ее убитый горем жених и семья! Но она - молодая, здоровая ведьма, стоит и смотрит на меня, ослабленного ядом Метки, едва оправданного Упивающегося, с таким презрением, с таким превосходством, которое она не посмела бы показать, не будь на то причин. И верно - если подобная статья увидит свет, будет уже неважно, что честь Поттера не пострадала: меня сразу упекут в Азкабан без суда и следствия - если совсем не убьют. Теперь Поттер - не просто мальчишка-сирота, он Победитель, он - Спаситель магического мира, и громче всего за его честь будут ратовать, уверен, те, кто при жизни Волдеморта его громче всего ругал.
- Что вы хотите, мисс? - спрашиваю я как можно надменнее.
- Исчезните. Просто исчезните из жизни Гарри. Не отвечайте на письма, закройте камин и аппарацию, уползите в самую глубокую нору, какую сможете найти. Он пылкий, он будет переживать, но я найду, как его утешить. Или так, или я зову авроров. Мне поверят, я - Героиня войны.
Медленно встаю, снова "здороваясь" с телом, с магией, приветственно запульсировавшей во мне. Встаю так, чтобы возвышаться над Уизли, так, чтобы смотреть сверху вниз:
- Вы - всего лишь наглая, высокомерная, невоспитанная девица, - тихо отвечаю я, пытаясь удержать магический выплеск в себе. – Я пришлю вашим родителям новую формулу Контрацептивного зелья – с каждым разом у них получается все хуже. Прощайте.
Аппарирую прямо на пыльный ковер домика в Паучьем тупике, не боясь расщепиться, хоть меня и качает из стороны в сторону. Полные хамства слова, которые я бросил в лицо девчонке, и которые раньше не позволил бы себе даже в присутствии Беллы, не удовлетворили меня: оконные стекла начинают позвякивать от магии, сгустившейся вокруг…
Как малолетний ребенок, громлю дом спонтанными выбросами! Поттер, до чего же ты меня довел!.. Хочется лечь и уснуть – ослабленный ядом организм требует отдыха, но я не могу спать: боюсь, мне приснится один вихрастый, зеленоглазый мальчишка. Что же в нем такого, что за несколько часов я умудрился…
О, нет. Я не говорил этого вслух. Я не думал об этом…
Надо научиться жить дальше. Без него. Как и прежде.

***

Котел с мирно бурлящим зельем. Батарея склянок и ароматы трав в воздухе. Маленький рай, где я спокоен и собран, где меня ничего не отвлекает… Где нет Поттера…
Сколько я уже не выходил из дома? Наверное, месяц. Еще в начале своего добровольного заточения я решился на вылазку в Косой переулок… Лучше бы не ходил! Почему именно в этот день Поттер с молодой невестой вздумал пойти к Фортескью? Вид уплетающей мороженое счастливой пары меня доконал настолько, что я лишь дома обнаружил, что спутал два абсолютно непохожих между собой сорта полыни и запорол собственное снотворное. В результате ночью, во сне, ко мне явился Поттер – и когда утром, проснувшись, я понял, что ночное блаженство было лишь сном…
Стекла я вставил, но больше рисковать так не хочу. Мне хватает нервирующих статей в «Пророке» - вроде «Любовь в тылу врага», «Невеста дождалась» и особенно мерзкого: «Уроки нежности от Джинни Уизли» - малолетняя нахалка щедро делилась способами окрутить понравившегося парня. Бедный Поттер.
По ночам я пил. Пил все, что попадалось под руку – дорогое вино и огневиски, коньяк и шампанское, даже спирт – пил, чтобы не видеть снов, и чтобы больная голова наутро мешала мне думать о том, как Поттер сейчас нежно гладит по волосам не проснувшуюся пока красавицу-невесту.
Только зелья, только травы – не об этом ли ты мечтал, Снейп? Да, об этом – но это было добровольным наказанием себя за предательство: одиночество и затворничество. Сейчас, когда груз неизбывной вины спал, когда неразделенная любовь больше не колет под сердцем, мне хочется, чтобы кто-то мне мешал, чтобы зудел над ухом, пока я смешиваю компоненты, чтобы безнаказанно портил дорогие ингредиенты, чтобы утром в воздухе витал не запах пыли, а ароматы кофе и свежей выпечки…
Я определенно схожу с ума, но я хочу просыпаться и видеть рядом лохматую макушку мальчишки, которого столько лет не мог даже спокойно пропустить мимо себя в коридоре.
Стук в дверь отвлекает меня от котла – ничего, ему осталось кипеть час, а уж за час я легко выпровожу любого нежданного посетителя. Обычно это ничего не знающие обо мне магглы-соседи, считающие меня знахарем. Травы и настойки, которые не содержат магии, расхватывают на «ура», а взамен я иногда имею на своем столе свежий сыр, молоко и овощи.
- Привет, Нюнчик, - слышу я из-за двери и на автопилоте отзываюсь:
- Я не торгую противоблошиными ошейниками.
- А ты все такая же язва, - хмыкает невесть откуда взявшийся в моей глуши Блэк, входя и аккуратно прикрывая за собой дверь. – Поговорить надо.
- Не о чем нам разговаривать. По пятницам я обычно не вишу вниз головой.
Блэк жестом ловкого фокусника достает из кармана уменьшенную бутылку эльфийского вина, и я сдаюсь. Все-таки напиваться в одиночку – дурной тон.
Полбутылки уходит в полной тишине – я наслаждаюсь изысканным вкусом вина и бросаю неодобрительные взгляды на Блэка, который совершенно не умеет пить: бокал надо согреть в ладонях, чтобы прочувствовать аромат, а не глотать содержимое залпом. Так или иначе, с ним пьется хорошо: настолько хорошо, что Блэк решается заговорить:
- Долго ты тут себя гробишь? Глушь почище Паучьего тупика.
- Как ты меня нашел?
- Искал и нашел, - пожимает Блэк плечами. – Тебя ничего не мучает?
- Решил стать колдопсихологом? Ты плохо выбираешь себе подопечных, - я наливаю еще бокал.
Вино вкусное и сладкое, оно почти не пьянит, но оставляет в голове легкий туман, тянущий на откровенности и доверие. Проклятый Блэк, этот сорт очень дорогой, бутылка стоит, как моя месячная зарплата Хогвартса…
- Джинни прокололась, - я вздрагиваю от этих двух слов. – Она решила, что я тебя до сих пор ненавижу, и все мне рассказала. Нетрудно было сложить два и два.
- А ты меня ненавидишь? – ну вот, уже язык начинает заплетаться.
- Знаешь главную фишку Дороги Сна? – Блэк отставляет бокал. – Оттуда невозможно выбраться, не раскаявшись в самом главном грехе своей жизни. Ни меня, ни Майю не выпустили бы, если бы вы не позвали нас собой. Мы же мертвы… были.
- Были, - киваю я, с трудом удерживая глаза открытыми.
- Гарри наорал на меня, когда я пытался спасти его… честь, - криво усмехается Блэк. – Сказал, что это – его жизнь, и лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал. Сказал, что ты ему нужен, а если я собираюсь продолжать тебя оскорблять, то могу перестать считать его своим крестником.
- Да, у мальчика отросли мозги, - вяло киваю я.
- Похоже, они отросли и у меня. Нюнчик, я не собираюсь клясться тебе в любви и верности…
- Мерлин упаси! – перебиваю я.
- Но я не могу видеть спокойно, что делает с ним эта рыжая курва, - невежливо бурчит Блэк, отпивая из бокала. – Она ему все уши прожужжала свадьбой, бедняга нигде спрятаться не может от нее… Мамашка тоже хороша – все мысли только о том, как она доченьку с рук сбудет, нашла выгодную партию, ***!
- Блэк! – привстаю я. - Не в моем доме!
- А то ты ее так не называл, - хмыкает мой собутыльник, и мы ненадолго замолкаем.
Бутылка постепенно кончается, и я убираю ее под стол. Дальше разговор пойдет без выпивки, но я не очень-то и против: начав, трудно остановиться - что в вине, что в разговорах.
- Ты говорил, что надо раскаяться… За что каялась Майя?
- Луна – не дочь Лавгуда. Он вообще бесплоден.
- Ого… Но они так похожи!
- Ну… Сероглазая блондинка… Много ли таких в магическом мире, - намекает мне Блэк.
Давлюсь воздухом:
- Ничего себе… Люциус?
- Он, болезный. Красивую девчонку родил… Майя извелась, думала, как мужу сказать, а он знал, оказывается, да молчал… Идиот был…
- И сейчас не лучше,- хмыкаю я.
Блэк сцепляет пальцы:
- А вот Гарри каялся из-за Джинни. Врал он ей. Не любил никогда, а сказать не мог: жалко ее было. Девка, пока они встречаться не начали, чуть ли не по рукам ходила, искала себе приключений, курва… Доискалась. Он с ней поговорил, а эта мадам фортеля пошла выписывать…
- Блэк, уходи, - твердо говорю я. – Если ты пришел давить мне на совесть… У Поттера будет семья. Его жена – рыжая. Может, дочка родится, Лили назовут. Все возвращается на круги своя…
- Если бы Лили была такой, как Джинни, я бы ее лично удушил, - ворчит Блэк. – Слушай сюда, Нюнчик. Гарри никогда не любил девчонку, только жалел. На жалости никуда не уедешь, поверь мне. Жить и жалеть… Жить и любить – вот, что нужно. Так, чтобы искры летели.
- А ты, я смотрю, профи? – язвлю я.
- Я недавно, считай, из мертвых воскрес, - хмыкает Блэк, разваливаясь в кресле. – Прихожу в себя в Больничном крыле, без перьев… Дорога Сна никогда раньше не отпускала мертвых, удивительно, что мы с Майей выбрались… Знаешь, когда Гарри подвернул ногу, я подумал – все. Спасибо тебе.
- Для меня сон был нереален, - бурчу я, не зная, куда спрятаться от изучающего взгляда.
- Волдеморт, считай, труп. Оттуда нельзя выбраться, не раскаявшись, а раскаяние уничтожит его. Ты свободен. Гарри тоже. Ты не собираешься?..
- Нет, - твердо говорю я. – Не собираюсь. Я обещал не искать его, и не стану. Ты прав – на жалости далеко не уедешь. Я не хочу, чтобы он меня жалел – сального ублюдка, которому никто не дает.
- И поэтому он не может спать без снотворного? – спрашивает меня Блэк в спину, когда я уже поднимаюсь. – Поэтому он по ночам стонет: «Северус, не уходи»? Поэтому девчонка Уизли извелась, подливая ему Амортенцию? Поэтому он замкнулся, стал раздражительным и даже на меня огрызается, стоит про тебя что-то негативное сказать? Это он так жалеет? Не за что тебя жалеть, Нюнчик.
- Да не понимаешь ты! – стекла начинают снова дребезжать.
Вскакивает, сжимая кулаки:
- Он любит тебя, сальная твоя душа! А ты? Зачем ты прячешься от него и всех? Зачем из дома не выходишь? Зачем вообще этот цирк?
- Я дышать не могу без него! – рычу я в лицо Блэку. – Это ты хотел услышать?
- Кислород уже не в моде? – мирно интересуется Блэк, остывая.
- Увы, нет, - беру бокалы, чтобы унести и вымыть. – Где дверь, ты знаешь.
- Нескучной ночи, Нюнчик, - говорит Блэк и аппарирует.
Я вхожу на кухню. Бокалы выскальзывают из ослабевших пальцев – на краю стола, нервно вцепившись в него руками, сидит Поттер и так смотрит на меня, что пол едва не уходит у меня из-под ног.

---

Пример Птица меня заразил - хочу сделать домашние суши, много и чтобы наесться ими!!! думаю в первый раз ограничиться 500р на все про все, если получится (готовить буду на два рыла), то можно будет как-нибудь повторить это дело...
для не потерять:
www.andreev.org/gunkan-sushi
andreev.org/albums/sushi

и тем, кто уже этой фигней маялся: везде по разному написано, как готовить суши-рис, может кто подскажет проверенный рецепт?

---

чрезвычайно сильно облезает кожа. чем ее можно отшлифовать? вариант педикюра не рассматриваю - я бомж/
Облезает так сильно что я могу спокойно снимать кожу пальцами. Это на ногах. На руках - получше, но слезает. Загубила уже насадки две на маникюрном наборе. Аевит не помогает. Думаю начать пользоваться кремами (пора бы!) да сначала поснимать бы старую кожу...

---

По дороге сна - мимо мира людей... (с)

Название: Дорога сна.
Автор: O_ossus Totalus (она же - St. Avada)
Бета: Miss_Alice
Рейтинг: NC-17
Размер: миди
Жанр: AU, Angst, Adventure
Отказ: все, кроме стихов, не мое.
Саммари:
Спи, моя радость, усни - сильно меня не вини: если б я мог только знать, как тебе правду сказать...
Месяц на небе висит, снег в его свете блестит - нет здесь живого огня, зол этот мир на тебя.
Песнь волчья стихла давно: знаю, тебе все равно. Снег под шагами скрипит, ворон над лесом кружит.
Лапы повесила ель: значит, начнется метель. Взяты мы в плен нашим сном...
Встань, моя радость. Пойдем.

Предупреждение: так, я прекрасно понимаю, что я одна тут ненормальная снарри-любка и ГП-филка, и если кто не хочет - читать не заставляю. Однако от описания слишком откровенных НЦ-сцен я воздержусь, пытаясь прочувствовать эмоции, а не физиологию, так что думаю, никого не заденет подобная "нетрадиционная" вещь в моем традиционном дневе...

Глава 7. Накаляемся

Are they themselves to blame,
The misery, the pain?
Didn’t we let go,
Allowed it, let it grow?
If we can’t restrain
The beast which dwells inside
It will find its way somehow,
Somewhere in time.
Will we remember
All of the suffering
Cause if we fail
It will be in vain*
(с) Within Temptation – Our Solemn Hour

В который раз убеждаюсь, что одно неосторожное слово может все испортить. После моей фразы: «Этого не было, и вспоминать незачем», Поттер почему-то завелся и сбежал в лес. Ночной зимний лес.

Час, или около того, я нервно мерил шагами маленькую комнатушку, то и дело выглядывая в полуразбитое окно: не покажется ли в темноте знакомый профиль? Но там только ветер гулял, намекая на бурю, которая просто обязана была случиться сегодня. Идиот, он замерзнет и умрет, и что тогда будут без него делать те, кто остался в реальности, кто сейчас защищает наши погруженные в стазис земные тела, кто кровь за него…

Что без него буду делать я?..

Не выдерживаю, выбегаю в ночной ветер: надо найти упрямого мальчишку, пока он снова не нашел приключений на свою задницу. Ищу долго, почти ничего не видя в поднимающейся буре, и лишь сверкнувшие поодаль звериные глаза вселяют в меня надежду.

Втаскиваю слабо сопротивляющегося Поттера под крышу: он отбивается и всячески выражает свое негодование. После кружки кипятка, завернутый в одеяло, лохматый, он кажется таким домашним, что сил не хватает ругаться, и я устало спрашиваю:

— Ты что, все это время стоял за деревом?

— Угу.

— Ждал, что я буду искать? – допытываюсь я.

— Угу.

— С температурой! – фыркаю, качая головой. – В буран, с температурой, в одной мантии… Удивительное сочетание слизеринской хитрости с гриффиндорской глупостью!

— Спасибо, — слабо вякает Поттер.

— Это не было комплиментом, — бурчу я, усаживаясь у очага.

Поттер с интересом наблюдает за мной:

— И что мы будем делать?

— Ты, — подчеркиваю я, — будешь сидеть и молчать. И греться! А я дочитаю дневник Лавгуда.

Белка, которую приносит нам верная волчица, не имеет вкуса. Поттер механически жует, старательно не глядя на меня, я же спасаюсь, скрывшись за страницами дневника.

Все равно не могу ничего разобрать. И пускай последние слова расплылись куда меньше, нить смысла уловить сложнее – ведь в моих собственных мыслях царит хаос и беспорядок. Это была случайность, глупость, ошибка, неосторожность, стокгольмский синдром, но… Мерлин, но почему меня тянет потрепать Поттера по вихрастой макушке и стереть с его лица выражение вселенской тоски?

Поттер сопит и всячески пытается меня достать. Почесывая за ухом устроившейся у него на коленях волчицы, притворно надувается:

— А на нас внимания не обращают! – по-детски тянет Поттер, скашивая на меня глаза.

«Держи маску, держи маску, держи маску…»

В меня летит шишка – я легко перехватываю ее и издевательски замечаю, стараясь «укусить» больнее:

— Я от Авады уклонялся в свое время, а вот у вас, как у ловца, глаз должен быть более наметан.

Надувается еще сильнее, просто-таки как мышь на крупу – обиженные глаза ранят меня сильнее, чем я мог бы раньше представить. Что ты хочешь от меня, мальчишка? Почему именно того, чего я не могу дать тебе?..

— Что там? – Поттер вскакивает и несется за дверь.

Прежде чем я успеваю среагировать, возвращается, оставляя дверь открытой:

— Показалось, — наглый взгляд заставляет меня встать и самому пойти закрывать дверь.

Обернувшись, понимаю, что Поттер пялится на мою задницу. Совершенно разозлившись, решаю не реагировать, и следующие подначки стоически переношу. Бурчание становится тише и, наконец, затихает. Блаженная тишина…

Увы, ненадолго – Поттер складывает руки на груди:

— Ты издеваешься надо мной.

— С каких пор мы на «ты», студент Поттер? – я приподнимаю дневник повыше, делая вид, что читаю.

— Переверни, профессор, - горькая ирония в голосе мальчишки заставляет мое горло сжаться. – Ты мало что вверх ногами читаешь, так еще и пялишься на одну и ту же страницу.

Вздыхая, высовываясь из-за спасительной перегородки между нами:

— Вы что-то хотели, мистер Поттер?

«Держи маску, держи лицо – ты непробиваемый, бронированный, ледяной, бесчувственный»…

Пальцы Поттера судорожно сжимаются, впутываясь в шерсть волчицы. Она огрызается, встает и перебирается ко мне, кладя голову мне на колени и понимающе вздыхая.

— Тебя, и ты это знаешь!

Все же моя бесстрастность мне изменяет – глаза Поттера на какое-то мгновение победно вспыхивают, и я лихорадочно думаю, как бы стереть это выражение с наглого лица.

— Я все еще твой учитель, и попрошу не тыкать!

Вскакивает, нависает надо мной:

— Когда мы целовались там, на травке, ты помнил, что ты – мой учитель? Или до тебя всегда долго доходит?

— Это была минутная слабость! – вскипаю я. – Я вообще не должен был…

— Мне ты должен, и ты прекрасно знаешь это!

Наглый мальчишка выхватывает дневник из моих ослабевших пальцев, опускаясь рядом на колени и сверля меня своими зеленющими глазами.

— Как мне искупить свою вину? – не сдаюсь я, придав голосу кающиеся интонации. – Хочешь, буду в ногах валяться?

Тянется к глазам, фыркает:

— Чертова привычка. Даже не могу очки снять, чтобы твое бессовестное лицо не видеть. Ты сам нас учил – не оставляйте недоваренное зелье в котле.

— Поттер! – я теряю терпение. – Я умею лишь насиловать и убивать, я Упивающийся, и если я и застрял тут по вашей милости, это не значит…

— Но тебе нравилось! Там, у ручья! – не отступает мальчишка. – Я чувствую, я знаю, ты меня хотел, по-настоящему!

— Бедная мисс Уизли, — картинно вздыхаю я. – Поттер, вы требуете слишком многого. Близость с мужчиной – это не просто секс, это единение душ, таинство, если хотите! И я не готов позволить вам лезть в мою душу! Это больно, в конце концов!

— Считай, что я – мазохист.

Поттер накрывает своими ладонями мои – как там, рядом с огневкой. Он тянется к моим губам — открытый, доверчивый, беззащитный. Требовательный. Живой. Теплый. Я не выдерживаю и все-таки бросаюсь на мальчишку, затыкая его поцелуем. Я покажу, каким я могу быть жестоким, как могу сделать больно, как могу унизить – чтобы в эту вихрастую голову больше никогда не пришла такая дурацкая идея: хотеть меня.

Кусаю припухшие, приоткрытые губы, сцеловывая с них стоны удовольствия, сдираю с мальчишки мантию и, наконец, добираюсь до голой груди. Ключицы, яремная впадинка, идеальный живот– там убегает темная дорожка под белье, заставляя меня совершенно потерять голову. Холодно, очень холодно, но сейчас, уверен, Поттер этого не чувствует.

Сам не понимаю, как мое желание причинить боль перерастает в желание доставить удовольствие. Ощущая трущуюся о мое бедро возбужденную плоть, теряю остатки разума: неужели и вправду хочет? Меня? Меня???

Дико орущий комок перьев заставляет меня свалиться с облаков и обернуться: ворон, тот же самый наглый ворон, хлещет меня по лицу крыльями и метит клювом в глаза. Едва успеваю защитить их ладонями, пока Поттер хватает одуревшую птицу в охапку и заворачивает в мантию, прерывая ее хаотичные движения. Волчица поднимает голову и глухо рычит на взбесившегося ворона. Тот раздражается еще больше, и даже завернутый в мантию, с торчащим вверх клювом, умудряется быть похож на папашу, застукавшего дочь в недвусмысленной позе с парнем.

Или сына?..

Ворон продолжает хрипло каркать, и я вдруг улавливаю в криках знакомые нотки, растерянно отступая назад:

— Б-блэк?

— Кар! – насмешливо отвечает ворон, сверля меня взглядом.

С размаху сажусь на продавленную кровать:

— Дожил. Поттер, разверните вашего крестного.

Кажется, у мальчишки ступор – он растерянно переводит взгляд с меня на птицу и обратно, пока ворон не догадывается легонько ущипнуть Поттера за руку. Меня бы без куска плоти оставил, а его пожалел… Точно Блэк.

— Сириус? – взвизгивает, наконец, Поттер, обретя дар речи. – СИРИУС???

— Кар! – кажется, птица пытается что-то сказать, но я не понимаю ее – я же не разговариваю с воронами, я не Ровена Равенкло…

— Змея, — волчица приподнимает голову. – Ты можешь принести змею?

Она кивает и невесомой тенью скрывается за дверью.

— Зачем нам змея? – до Поттера, как всегда, долго доходит.

Притворно закатываю глаза:

— Парселтанг.

Мальчишка кидается мне на шею, впиваясь яростным поцелуем в еще помнящие его вкус губы. Нет, не могу – обхватываю его руками, жадно отвечая…

— Кар! – захлебывается возмущением ворон, оправляя взъерошенные перья.

С сожалением отпускаю Поттера:

— Извините, мистер Избранный, мои глаза мне еще нужны, — без тени улыбки сообщаю я не столько ему, сколько возмущенному Блэку.

* * *На ком лежит вина
За все эти страдания и боль?
Разве не мы сами
Позволяли им разрастаться?
Если мы не сможем усмирить
Зверя, обитающего внутри нас,
Однажды он всё равно найдет
Какой-нибудь выход.
Будем ли помнить
Все наши страдания?
Ведь если мы сдадимся,
Всё будет напрасным

.

Глава 8

Поттер весь извелся, пока маленький уж, которого осторожно принесла в пасти волчица, отогревался у очага, медленно выходя из спячки. Ворон-Блэк успел почистить перья и недовольно взирал на меня, будто ожидая, что я снова начну совращать его дорогого крестника, дав ему повод оставить меня слепым. Волчица была образцом хладнокровия и невозмутимости, подставляя голову под мои ленивые поглаживания и сурово поглядывая на ерошащегося товарища. Я отчаялся разобрать последние страницы дневника – чернила там потекли настолько, что без палочки я ничего не мог поделать. Змейка пошевелилась, заставив Поттера взвиться от нетерпения:
- Почему так долго?
- Остынь, - советую я ему. – Мы и так сбиваем несчастному животному все биоритмы, заставляя проснуться. Оставь его.
Но змейка раздумала спать и приподняла головку, с интересом глядя на непривычное окружение. Поттер откашлялся, издал несколько нечленораздельных звуков, вспоминая парселтанг, и, наконец, что-то просвистел.
Они со змеей разговаривали – уж почтительно обвился вокруг запястья мальчишки, а я не мог ничего поделать с позорным возбуждением: острый язычок Поттера заставлял меня думать отнюдь не о парселтанге, и лишь присутствие Блэка не давало мне наброситься на мальчишку, вжимаясь в него и заставляя признать себя моим. Ничего. Будет время.
Я его никому не отдам.
Мерлин, и почему Поттер стал так действовать на меня? Словно зелье, вызывающее привыкание, словно полная бутылка «феликс фелицис» - выпей больше нормы и все, до конца жизни зависим. Он даже пахнет, как «феликс фелицис» - солнцем и летом, и его поцелуи…
Надеюсь, Поттер не замечает моего жаждущего взгляда, или я пропал.
- В общем, так, - Поттер усаживается рядом, заставляя вздрогнуть и отодвинуться от греха подальше, - змей рассказал мне историю Дороги сна. Она создана Мерлином и Морганой: боги поспорили о том, могут ли люди каяться в своих ошибках так же, как боги. Моргана была настроена против смертных, поэтому здесь всегда ночь и холод, а по ночам приходят кошмары – о том, чего человек больше всего стыдится, боится, о самых страшных ошибках в жизни. Мерлин же считал, что люди достойны снисхождения, и дал Дороге Сна этот домик, чтобы было, где укрыться от стужи и развести огонь. Тот, кто знает о Дороге Сна, обязан ею пройти – это часть игры богов, а сама Дорога Сна – их игральная доска. Мы – фигуры. Как в шахматах.
- Фантазия у богов шкалит, - бурчу я, переваривая информацию. – Спросите, как отсюда выбраться?
- Змей говорит, - после минуты шипения чешет в затылке Поттер, - что только мы сами можем открыть себе путь обратно, и не ему нам подсказывать.
- Да я тебя на зелье пущу! – вскипаю я, вскакивая.
- Сядь, - неожиданно твердым голосом заявляет Поттер, а волчица, недовольно рыкнув, тянет меня за штаны на пол, укладываясь снова на колени и для верности прижимая лапой. – Мы еще не закончили. Еще не хватало потерять переводчика.
Ворон каркает что-то ужу, змейка шипит, переводя, и у Поттера на лице проступает целая буря эмоций:
- Арка… Арка в Министерстве – прямой переход сюда! Раньше Арку использовали для казни тех заключенных, которые не осуждались на Поцелуй. Толкнул туда – и поминай, как звали. Все вороны Дороги Сна – это души тех заключенных! Ужас. Я не хочу здесь больше оставаться, Северус!
- Конечно, я тебя сейчас вытащу отсюда, за шкирку, - язвлю я, раздражаясь от собственной беспомощности. – Блэк, да ты счастливчик. Перышки не жмут?
- Кар! – ворон взлетает, метя мне в глаза, однако Поттер не дает ему навредить мне и снова заворачивает в мантию, не обращая внимания на хриплые ругательства крестного.
Волчица приподнимает голову и негромко рычит, обращаясь к змее. После перевода Поттер закусывает губу:
- С ней все хорошо. Она замечательная.
- Кто это, Поттер? – я на мгновение перестаю чесать волчицу.
- Майя Лавгуд, - улыбку Поттера невозможно описать словами: немного виноватая, грустная и добрая.
У него улыбка матери. Сердце гулко бухает в груди, так сильно, что даже больно, и глупое горло опять сжимается, не давая ничего сказать. Да и стоит ли?.. Пока мне позволено смотреть – я буду смотреть…
- Она умерла здесь, - тихо говорит Поттер, протягивая руку к волчице. – Ксенофилиуса выбросило из ее сна так быстро, что ему повредило разум. Нет, - успокаивает он Майю, - не сильно. Просто он везде теперь видит всяких мозгошмыгов и нарглов…
Волчица резко встает и скрывается за дверью. Ни я, ни Поттер не идем следом: ей нужно побыть одной, оправиться. Поттер смотрит на меня задумчиво, что-то перебирает в голове.
- Ты слишком громко думаешь, - я едва улыбаюсь, пытаясь разрядить обстановку.
- Вот и выход, - шепчет Поттер, глядя на меня остановившимися глазами. – Убей меня, и Дорога тебя отпустит.
Вскакиваю, хватаю мальчишку за плечи, не замечая, как Блэк приходит ему на помощь, старательно расклевывая мою спину:
- Никогда. Не. Думай. О. Таком! – чуть ли не по слогам кричу я Поттеру в лицо. – Мы выберемся вместе, или вместе тут останемся! Думаю, мне пойдут перья. Ты что, сдался? Кто за тебя будет Волдеморта убивать? Лонгботтом?
- Я – хоркрукс! – зло отталкивает меня Поттер. – Я храню гребаный кусок души змееносого ублюдка! Мне все равно придется умереть, иначе он тоже не сдохнет! Дамблдор это знал, верно? Думал, я сбегу? Да черта с два!
Сникает, прижимается ко мне, будто ища защиты. Да, знаю, страшно, страшно умирать в семнадцать лет и идти на это добровольно. Страшно жить под дамокловым мечом, страшно знать, что пока ты отсиживаешься на Дороге Сна, твои друзья там, «наверху», кровь за тебя проливают, охраняя Больничное крыло от Кэрроу и остальных…
Страшно, да. Бойся, Поттер. Ничего не боятся только идиоты и мертвецы.
- Если они возьмут меня в плен, - я вздрагиваю, поняв, о ком Поттер говорит, - обещай мне, что убьешь меня. А потом – его. Обещаешь?
Прижимаюсь губами к лохматой макушке: нет, Поттер. Не поднимется рука. На него поднимется, на тебя – нет. Он стискивает меня в судорожном объятии, закрыв глаза и тяжело дыша в грудь. Поттер, Поттер… Что же ты во мне нашел?
Блэк садится Поттеру на плечо и каркает прямо в ухо, отчаявшись оттащить меня от крестника. Мальчишка смотрит на ворона зло и упрямо, потом сгребает его в охапку и быстро выходит из домика. Отойдя под сень заснеженных деревьев, Поттер выпускает крестного и пытается объяснить ему что-то: жаль, я не могу разобрать слов за поднявшимся ветром. Кутается в мантию, защищая горло: ворон хрипло каркает и бесится, наверняка обвиняя меня во всех смертных грехах. Мне не надо быть потомком Ровены Равенкло и понимать воронов, чтобы угадать каждое слово, что говорит крестнику Блэк. Его голос и насмешливые, ядовитые интонации я всю жизнь помнил. Угу, содомит и извращенец. Угу, совратил бедного мальчика. Сбил с пути истинного. Угу, конечно. Злись, Блэк, злись: сейчас он защищает меня.
Я что-то пропускаю, задумавшись: Поттер гладит крестного по перьям, возвращаясь. Блэк через почти уснувшую снова змею передает мальчишке сообщение: Поттер краснеет, бледнеет и бросает на меня странные взгляды. Не выдерживаю:
- Что он сказал? Переведи!
- Он говорит, - скулы Поттера заливает румянец, - что если ты меня чуть не трахнул, то хоть называй по имени.
Воздух сгущается между нами. Указываю ворону на окно:
- Вон отсюда.
- Кар! – захлебывается Блэк возмущением.
- Я сказал – вон, - я добавляю в голос тех ноток, от которых у Лонгботтома чуть не случается сердечный приступ.
Ворон снимается с плеча Поттера и, больно клюнув меня напоследок, улетает. Я медленно приближаюсь к мальчишке, с удовольствием глядя в его расширившиеся зеленые глазищи, беру за плечи, прижимаю к стене:
- Не отстанешь, да? – последний раз спрашиваю я Поттера.
Тянется ко мне, смешно вытягивая губы в трубочку, но я держу крепко:
- Ты точно все обдумал? Про Уизли свою подумал?
- Больше, чем ты думаешь, - и Поттер все-таки выворачивается из моих цепких пальцев, приникая поцелуем к моей шее.
Разряд, пронзивший меня, был такой мощности, что я вздрагиваю от почти ощутимой боли. Урчит, вылизывая мне шею, будто лакомится одним из леденцов Сладкого королевства – я же могу только сильнее сжимать его плечи, не зная, чего хочу больше: чтобы он прекратил, чтобы он никогда не прекращал…
Скользит по моей груди вниз, щекоча волосами, стягивает с меня штаны, трется щекой о бедро. Отступаю к стене, чтобы не упасть – Поттер урчит и жмурится, а я растекаюсь, плавлюсь, умираю под его губами, точно знающими, где и как. Звездочки перед глазами – держу их широко открытыми, чтобы позорно не свалиться в обморок…
Меня учили только насиловать. Поэтому я никогда не заводил отношений с женщинами, да и с мужчинами у меня было лишь несколько интрижек, и то я был под Оборотным. Никогда я не думал, что близость может вынуть душу лучше всякого дементора, убить, распять, воскресить… Никогда я не мечтал о близости с Лили – она была для меня слишком свята, чтобы подобные мысли забирались ко мне в голову…
Но вот ее сын стоит передо мной на коленях, обхватив пальцами мои бедра, и наслаждается мной, как ребенок – эскимо, а я не могу, не могу, не могу его оттолкнуть, не могу больше быть с ним строгим профессором, не могу…
И держаться больше я тоже не могу.
Слизывает с губ мое пряное семя, снова трется щекой о бедро, просительно глядя снизу вверх. Поднимается, целует, осторожно кладет мои ладони себе на задницу. Не могу отказать себе в удовольствии сжать ее, извлекая чудесный стон из не менее чудесного горла. Но когда Поттер тянется к своей ширинке, перехватываю руку:
- Не сейчас. Когда выберемся.
- Я умру, - хрипло шепчет Поттер, мучая меня своим языком снова. – Северус…
Встряхиваю мальчишку:
- Не умрешь. Пусть это будет еще один повод жить, Гарри.
Вздрагивает. Улыбается – не ослышался! Обнимает, пряча полыхающее лицо на моей груди.
- Думаю, тебе хватит спать на полу, - Поттер обводит пальцем мои губы, а я подавляю в себе желание прихватить зубами фалангу. – С тобой, наверное, теплее…
Да, он прав. Теплее. Мне тоже с ним теплее. Спит, уткнувшись в меня, счастливо и устало улыбаясь, а я все не могу заставить себя сомкнуть веки…

***

- Хорошо, что у тебя не поднялась рука убить его, Северус, - шипит Лорд, удовлетворенно глядя на отвратительную сцену.
Поттер лежит на полу, окровавленный, связанный, Долохов вбивается в бедного мальчишку, не обращая внимания на ручейки крови, сбегающие по ногам. Еще четверо Упивающихся ждут очереди – по второму кругу. Поттер устал кричать, надорвал себе горло, но потерять сознание ему не дает боль: лежит и смотрит на меня воспаленными глазами…
Долохов отходит, но отдыха не будет – Амикус Кэрроу занимает позицию, извлекая все-таки из истерзанного горла еще один крик боли. Крови становится все больше, и Лорд жадно пожирает глазами мальчишку и его палачей.
- Северус, твоя очередь, - змеиный язык проходится по заостренным зубам.
Отшатываюсь:
- Я не могу!
- Хорошо, - неожиданно покладисто соглашается Лорд и берет мальчишку сам.
Поттер кричит снова и снова, по ногам течет сперма и кровь, еще и еще… Лорд пинает его распластанное на полу тело:
- Подлечи… это, - и уходит.
Кидаюсь к мальчишке, переворачиваю, развязываю, дрожащими руками смазываю его повреждения мазью. Не сопротивляется, как изломанная кукла, лежа на моих коленях. Живой, живой, это самое главное, что живой…
Поднимает голову, и я встречаюсь взглядом с его зелеными, потухшими глазами:
- Это ты виноват.
И пульс под моими пальцами смолкает навсегда.

***

- Северус! Северус! – меня тормошат теплые руки. – Северус, очнись!
Понимаю, что мечусь по кровати, что надо мной стоит завернутый в одеяло Поттер и трясет меня, с ужасом вглядываясь в измененное кошмарами лицо. Живой, живой…
Хватаю Поттера в охапку и тяну на себя, прижимая к кровати и зацеловывая: пусть думает, что я свихнулся, Мерлин, живой!..
Нет, Поттер. В плен я тебя не отдам. Я все решил.
Больше уснуть я не могу, несколько часов подряд ероша «воронье гнездо» на голове Поттера и ожидая, когда он выспится. Он тоже несколько раз всхлипывал во сне, утыкаясь мне в колени…
Да пусть всхлипывает. Он живой. Живой. Это самое главное.

Глава 9

Никак не могу уснуть – руки все время тянутся пощупать пульс, ощутить тепло лежащего на моих коленях живого тела, провести пальцем по скуле, на мгновение задев ресницы…
Живой.
Дамблдор пытался убедить меня быть добрее к несчастному, затюканному родней мальчику, Минерва укоризненно качала головой, когда я списывал с Поттера очередную сотню баллов, и разрешала ему практически все. Но я упорно продолжал ненавидеть мальчишку, и за что? За плохое зрение, круглые очки, острые коленки…
Да, он похож на отца. Но я забыл одну важную вещь: застрянь я на Дороге Сна с Джеймсом, он бы уже повесил меня на ближайшей елке или похоронил в сугробе. Да, Поттер наглый мальчишка, не погнушавшийся бросить мне в спину мое же заклинание, но он на самом деле не знал, кто такой Принц-полукровка. И я помню искреннее изумление на его лице, когда я прошипел ему в лицо правду.
Да, он очень похож на отца. Но это лишь внешне, ведь его улыбка, прикосновения, его искренние глаза - все от Лили. Он смотрит на меня так, будто знает обо мне все – знает и все равно прощает. Он смотрит на меня и улыбается, а не сжимает в ярости кулаки, он тянется поцеловать, а не ударить: доверчивое, неиспорченное существо…
Жить которому осталось так недолго…
Прокусываю губу и не замечаю – привык к боли. Почему он должен умирать? Он еще в жизни ничего не видел - это я уже намучился и перестал верить даже себе, а ему бы жить и жить… Но чертов шрам притягивает взгляд и будто насмехается, снова напоминая о том, что хранит в себе: кусок души Темного Лорда…
- Прости меня, - шепчет Поттер, вцепляясь мне в колени, но не открывая глаз. – Я обманул. Я предал. Прости.
Нет, он спит. Он спит и разговаривает с кем-то во сне. И я не могу встать и деликатно отойти или выйти – мальчишка отчаянно держит меня мертвой хваткой, слова вылетают из горла еле слышно, но от одной интонации мне хочется поежиться: сплошная безысходная вина.
- Прости, - снова шепчет Поттер, - я тебя не любил, никогда не любил… Ошибка, какая жестокая ошибка… Я боялся сказать правду… Знал же, что не поймешь… Ох, вернуть бы время назад, да поздно… Не стал бы… Прости, прости, умоляю…
Свинцовая плита ложится на плечи: все ясно. Мной очередной раз воспользовались.
Бесцеремонно стряхиваю Поттера с колен и выхожу из домика прямо в буран. Сейчас я жалею, что не чувствую острых прикосновений снежинок и холода – хочется лечь в сугроб и не вставать. Как я мог подпустить к себе так близко? Столько лет я держал маску ледяного, непрошибаемого, сальноволосого ублюдка, столько лет никто не смел подойти ко мне на расстояние вытянутой руки… А он пробрался под броню, врос под кожу, и я не знаю, что мне теперь делать: легко было предположить, что мальчишке просто захотелось новых ощущений, но что будет так больно, я не думал. Столько лет я следил за каждым шагом Поттера, с удовольствием над ним издевался, как коршун набрасываясь при малейшем проступке, и не понимал, что не хочу для мальчишки зла. Показать свое превосходство над одиннадцатилетним сопляком, узнавшим, что он волшебник, неделю назад? Мне действительно есть, чем гордиться.
Сажусь под ближайшую ель – на голову мне тяжело шлепается пушистая кучка снега. Сны были правдивы – это я виноват. Если бы я не выдал пророчество Лорду, если бы задумался о последствиях, если бы не принял треклятую Метку!..
Если бы не поцеловал Поттера там, на лужайке с огневкой…
Если бы запретил себе верить в «долго и счастливо», когда Поттер обнял меня после восхитительных ласк…
А я посмел верить. Я посмел мечтать, как буду гладить это восхитительное тело, обнимая взглядом, как буду целовать каждую впадинку, вдыхая изумительный аромат солнца и лета, источаемый его кожей. Я посмел мечтать, как Поттер будет выгибаться подо мной, почти теряя сознание от возбуждения, как он позволит мне попробовать все, чего я не смел пробовать с многочисленными магглами, которых меня заставлял насиловать Лорд. Я надеялся, что Поттер снова докажет мне, что в радостях тела нет ничего грязного, если они взаимны, что научит меня не быть жестоким…
Нет, Блэк был прав, называя меня Нюниусом. Расклеился, как сопливая барышня. В первый раз тебя бросают, Снейп? В первый раз втаптывают в грязь? Так чего же тогда так ноет сердце?..
«- Чего ты хочешь?
- Тебя, и ты это знаешь!»
Обманул, обманул. Не хотел. Поиграл и плюнул. Потому что я подпустил ближе, чем надо, потому что позволил собой играть, поверил… Закрываю глаза – я виноват. Я виноват. Прости меня, Лили. Прости меня, Поттер. Я виноват.

***

- Северус, ты с ума сошел! – меня подхватывают сильные руки.
Нехотя открываю глаза:
- Уйди, - и жмурюсь снова, не желая видеть изумленное лицо мальчишки.
Будто не понимает ничего. Порвал меня в клочки и не понимает.
- Майя меня тащит куда-то, видимо, это важно. Пойдем, потом будем разбираться, кто перед кем виноват.
Белая волчица подтверждает слова Поттера, хватая меня чуть ли не за ногу и отчаянно волоча куда-то вперед. Подчиняюсь ей и прилетевшему Блэку - иду следом, старательно не глядя на мальчишку, вытягивающего ноги из глубокого снега рядом. Тянется к моей руке – отдергиваю ладонь от теплых пальцев, боясь сорваться.
- В чем дело? – спрашивает Поттер непонимающе. – Ты опять на что-то обиделся? Скажи, я исправлюсь.
«Нет, Поттер. Не скажу. Зачем мне заставлять кого-то любить себя? Я слишком многое видел и еще больше сделал. Я пропащий, конченый человек, а ты… У тебя будут дети, рыжие, как солнце. И я, когда буду доваривать стотысячный котел в душной лаборатории, буду надеяться, что дочь ты назовешь Лили…»
Но вслух ничего не говорю. Просто иду, не обращая внимания на Поттера. Майя и Блэк все сильнее нервничают, замедляя шаг…
Перед нами – рельсы. Куда только ни посмотри – рельсы. И гудит, набирая скорость, паровоз вдалеке.
Дорога Сна отпускает нас.
- Надо перебежать перед поездом, Поттер, - напоминаю я, не замечая, как ежится мальчишка от звука собственной фамилии. – Давай быстрее, меня чуть не сбило, когда я за тобой пошел.
Ворон с сожалением снимается с плеча Поттера, последний раз мазнув крылом по лицу, прощаясь. Волчица трется головой о мои колени и тоже отходит, усаживаясь перед ближайшей елью, и с невыразимой тоской в глазах глядя на пути, которые ей не пересечь.
Поттер хмурится и зовет:
- Сириус, вернись. Я без тебя никуда не пойду. И вы, миссис Лавгуд, тоже. Я хочу, чтобы вы пошли с нами. Это возможно?
Блэк с удовольствием возвращается на плечо крестника, а вот Майя не спешит пристраиваться к моему бедру – она тоскливо опускает голову и негромко рычит, будто извиняясь. Блэк негромко каркает ей что-то утешительное, но она все мотает головой, пока Поттер решительно не отходит от путей, не обращая внимания на громкий перестук колес вдали – он действительно не пойдет никуда без нее, и это видим и я, и Блэк. Теперь видит и сама Майя. Поняв, что подставляет мальчишку, она вздыхает и поднимает лапу, осторожно касаясь рельса. Отдергивает и снова ставит, теперь уже полностью. Вторую лапу… И вот уже белый зверь летит впереди нас с ликующим рыком свободы. Блэк тоже улетает вперед, и Поттер бросается следом…
Рельсы будто бесконечны. Я слышу, как набирает скорость поезд вдалеке и тороплюсь быстрее пересечь его путь, чтобы не остаться здесь навсегда. Вот уже показался паровоз… Сделать еще шаг - и свобода…
Оглядываюсь назад и застываю, не сделав этого шага. Поттер сидит на рельсах далеко от меня и массирует щиколотку. Подвернул ногу! Идиот!!!
- Поттер! – вмиг оказываюсь рядом и хватаю мальчишку за руки. – Некогда!
- Да вы идите, идите, - тоскливо вздыхает мальчишка, гипнотизируя приближающийся состав. – Поезд рядом уже. Я не дойду.
Решительно беру мальчишку на руки – худой совсем, легкий! – и тяжело иду вперед.
Не хватает скорости, не хватает сил. Поезд дает предупреждающий гудок, я уже ощущаю ветер от него, а между нами еще несколько путей… Еще одна стрелка, еще одна… Не успею…
Решение я принимаю мгновенно. Шагнув на пути прямо перед носом движущегося паровоза, бросаю мальчишку вперед, в сугроб на границе путей - в сугроб, из которого он сможет выбраться и без меня. Поттер вскакивает, забыв о боли, кричит мне что-то, его глаза расширяются в ужасе…
Я оборачиваюсь и едва успеваю вскинуть руки… Удар…

запись создана: 04.05.2013 в 22:34

---

расшифровали мне УЗИ. Песок нашли. В почках песок. в 19 лет.
Пора заворачиваться в простынку?

---

У меня дома живет полтергейст? в холодильнике за ночь скисли две пачки молока, все пасхальные яйца испортились, прокисли голубцы, заплесневела жареная картошка... О_о вчера было полно еды в доме а щас нечего жрать!...

---

Была на Узи. Щитовидка: кисты. Надпочечники вообще вещь веселая: оказывается, доктор меня послал на Узи, хотя надо на томограмму (дескать на УЗИ не видно надпочечники). И доктор узист в подарок сделал мне почки, ага...
Ну чо, поздравьте, какие то проблемы с почками. Теперь еще и их лечить.
Веревку и мыло или аваду в лоб, нэ?

---

я в отчаянии. Сегодня выходной и никто трубку не берет. Завтра последний день перед концертом, а у меня денег даже на билеты на последний ряд и бельэтаж (самые дешевые) не хватит как ни старайся набрать. И наверняка билетов уже нет. Мерлин, я плакать хасю....

---

для тех, кто есть в ВК

vk.com/video12336173_164989952 - потрясающую крамиону мне подарили!!!

---

Песчи прогрызли клетку. Переселила их в аквариум. В процессе Сириус сбежал и был изловлен. В аквариуме чувствуют себя хорошо, уже в колесе бегают. Но я все думаю как присобачить туда поилку... за решетку не зацепишь(

---

Люди, а в пензу то мельница приезжает! Мамка видела афишу...
\Но блин я ни сном ни духом, даже не знаю число и где билеты(

---

Дальше

Название: Дорога сна.
Автор: O_ossus Totalus (она же - St. Avada)
Бета: Miss_Alice
Рейтинг: NC-17
Размер: миди
Жанр: AU, Angst, Adventure
Отказ: все, кроме стихов, не мое.
Саммари:
Спи, моя радость, усни - сильно меня не вини: если б я мог только знать, как тебе правду сказать...
Месяц на небе висит, снег в его свете блестит - нет здесь живого огня, зол этот мир на тебя.
Песнь волчья стихла давно: знаю, тебе все равно. Снег под шагами скрипит, ворон над лесом кружит.
Лапы повесила ель: значит, начнется метель. Взяты мы в плен нашим сном...
Встань, моя радость. Пойдем.

Предупреждение: так, я прекрасно понимаю, что я одна тут ненормальная снарри-любка и ГП-филка, и если кто не хочет - читать не заставляю. Однако от описания слишком откровенных НЦ-сцен я воздержусь, пытаясь прочувствовать эмоции, а не физиологию, так что думаю, никого не заденет подобная "нетрадиционная" вещь в моем традиционном дневе...

Глава 4

- Мой Лорд, - я низко склоняюсь перед повелителем, - у меня новости для Вас.
Темный Лорд поигрывает палочкой и внимательно смотрит на меня, ожидая, что же скажет его карманная собачка.
- Я слышал пророчество, - набираюсь я духу, - и оно касается Вас, мой Лорд.
Слово в слово пересказываю подслушанное пророчество, наблюдая, как меняется выражение лица хозяина - на совершенно хищное, и я каким-то шестым чувством понимаю, что очень конкретно влип. Закрываю глаза, готовясь к Круциатусу, и уже закусываю губу, но вместо заклинания слышу:
- Я знаю лишь две семьи, родившие на исходе июля дитя. Лонгботтомы и Поттеры. Северус, ты был прав. Это действительно замечательные новости.
Ужас придавливает меня к полу свинцовой плитой - только сейчас я понимаю, что натворил! Мерлин, я подставил Лили под удар!!!
- Мой Лорд! - я хватаюсь за край мантии хозяина. - Мой Лорд, Лили Эванс...
- А, твоя грязнокровка? - благодушно отзывается Темный Лорд. - Хочешь сам ее убить?
На грани потери сознания выговариваю:
- Мой Лорд, может, как-нибудь можно не убивать ее? Мы... школьные друзья... Она очень умная, она может быть нам полезна, она хороша в Чарах, и...
- Я, - подчеркивает хозяин, - я хорош во всех этих предметах, которые ты, мой недалекий, называешь школьной программой, куда лучше, чем каждый из ваших тупоголовых школьных учителей! И мне не нужна помощь грязнокровок! Но, если ты так хочешь, я могу пощадить девчонку... Скажем, сделаем ее твоей наложницей. Согласен?
- Да, да, да... - киваю, как китайский болванчик. - Мой Лорд, я...
- Ты - мой слуга, Северус. Не забывай, что я могу отнимать так же легко, как и дарить. И еще... Если девчонка решит сопротивляться, я могу и забыть о своем обещании.
Темный Лорд уходит, оставляя меня царапать холодный пол в отчаянии умирающего зверя: Мерлин, только бы она решила сдаться...
Я переношусь в дом Поттеров. Разрушенный и осиротевший. Я сижу на полу, не видя вокруг себя ничего: ни развалин, ни детской кроватки с рыдающим мальчиком, я вижу лишь Лили, лежащую в моих руках. Холодную. Неживую.
Ноги отказывались мне повиноваться, хотя так хотелось встать и отнести ее в Мунго, пусть целители делают что угодно, хоть темную магию, хоть некромантию используют - она нужна мне ЗДЕСЬ! Плач ребенка бил по ушам сильнее моего же крика - его я совсем не слышал, я искренне ненавидел сейчас этого годовалого мальчишку, ведь если бы не он, Лили была бы жива...
- Это ты виноват, - вдруг слышу я из уст мертвой женщины и с криком просыпаюсь.

Ощущение реалистичности сна долго не покидает меня: я долго соображаю, почему я оказался на развалившейся кровати в одних штанах, и почему рядом со мной - какой-то молодой человек. Провожу ладонью по лицу - Мерлин, какой же страшный сон. Хорошо, что я проснулся.
За окнами все так же темно, однако я чувствую себя так, будто проспал часов двенадцать, не меньше. Поттер все еще в отключке, пламя в очаге почти угасло, так что я спешно выхожу за хворостом - вчера я истратил все магические силы, чтобы развести огонь, и не уверен, что смогу сделать это снова, даже если придется подкармливать угасающее пламя собственной палочкой.
За дверью меня ждет сюрприз - свежеубитый хорек. По следам клыков догадываюсь, что подарок принесла волчица, и искренне недоумеваю: зачем лесному зверю подкармливать человека, вторгшегося в его привычный мир? Но как бы то ни было, тушку забираю: Поттер проснется голодным, и как же здорово, что я в этом мире голода не чувствую, ведь мяса здесь едва хватит на одного.
Буря улеглась, и я умудряюсь не заблудиться в лесу - возвращаюсь по своим следам. Едва открыв дверь, натыкаюсь на колючий взгляд: Поттер сидит на кровати и пристально на меня смотрит. Слава Мерлину, молчит и не устраивает истерики, позволяя мне поддержать угасающие угольки свежесобранным хворостом.
Мерлин, я не знаю, что ему сказать. Не знаю, как объяснить, где мы. Как объяснить, почему за ним пошел именно я, а не Грэйнджер, Уизли или любой другой из гриффиндорцев. Как объяснить, почему я не убиваю его, а пытаюсь спасти...
- Итак, - осторожно начинаю я, - как вы себя чувствуете, Поттер?
- Хм... Не знаю, возможно, как человек, проснувшийся в одной постели с кровным врагом? - язвит Поттер. - Что я здесь делаю? И вообще, где я?
- Я не спешил бы записывать меня во враги, мистер Поттер, - миролюбиво произношу я, пытаясь ободрать хорька. - Я сам еще до конца не понял, куда нас завела любознательность вашей подруги, но определенно, выбираться придется вместе.
- Не трогайте Гермиону! - ощетинивается Поттер.
- Ни в коем случае. Понимаете, Поттер, ваша драгоценная Гермиона слишком любит читать, и ладно бы, просто читать - делиться прочитанным.
Поттер погружается в размышления, а я, радуясь передышке, заканчиваю с хорьком. Знать бы, как его запечь... В результате решаю просто закопать тушку в золу - в крайнем случае, протру снегом, чтобы не наесться пепла. Мясо у хорьков не ахти, но я в жизни ни на кого не охотился, даже собирая ингредиенты: носиться по кустам с палочкой и пытаться попасть заклинанием по маленькой перепуганной цели - не для меня. Я не люблю убивать.
- Вы о Дороге Сна, что ли? - вспоминает Поттер. - Но... Я думал, это лишь бред. Вроде того, что все время несет Луна и "Придира". В статьях Скитер больше здравого смысла, чем у них.
- Увы, Поттер, это правда. Вы ушли, а я последовал за вами, чтобы вытащить, и сам застрял, - вздыхаю я, вороша угли. - Чернила в дневнике потекли, и я надеюсь, мы сможем прочитать в нем хоть что-нибудь полезное.
- Как - потекли? Ведь это сон? Этот мир нереален? Я могу просто проснуться, разве нет? - Поттер зажмуривается так, что становится страшно за его глаза, и снова открывает их: - О, нет. Это действительно реальность.
- Увы, нереальна Дорога Сна лишь для меня, и то лишь в плане смерти: если я умру, я просто проснусь. Если умрете вы...
- Если умру я, - зло отвечает Поттер, - вы не только проснетесь, но и порадуетесь. Довольны, наконец? Волдеморт может спокойно убить меня, не прилагая усилий.
- Ваше тело, - выхожу я из себя, - все еще в Хогвартсе, и живое. И если не уважаете меня, хотя бы подумайте о тех, кто сейчас наверняка не спит по ночам, дежуря у больничного крыла, чтобы вас, Поттер, не нашли ни мерзкая кошка, ни ее хозяин, ни тем более Кэрроу. Могли бы сказать спасибо, хотя этого от вас я уже перестал ждать так же давно, как и здравого смысла.
Ну, вот. Я опять на него наорал. Черт возьми, ну почему он такой бестолковый?
Бестолковость Поттера подтверждается тем, что он вскакивает, наскоро одевается в мою мантию - я деликатно отворачиваюсь, - и выбегает из домика. Я не иду следом - следить за огнем сейчас нужнее. Вернется.
Он действительно возвращается, но к тому времени я уже успеваю трижды сходить за хворостом и нечеловеческими усилиями приволочь к дому старый ствол. Продрогший, уставший, Поттер беспрекословно заворачивается в одеяло и принимает у меня из рук железную кружку с кипятком - я натопил снега.
- Мы в ловушке, - сдавленно говорит Поттер, обжигаясь. - Я обошел все: на западе только горы, на юге - река, через которую нам тоже не перебраться, север и восток сплошь поросли лесом. Я не знаю, как и откуда вы шли, но кажется, этот мир меняется по своим законам чуть ли не каждый день. И еще тут все время ночь. Вы заметили, что луна не меняет положения и фазы?
Глаза на лоб лезут - я-то заметил, но от Поттера такого не ожидал. Хотя он давно уже не тот бестолковый мальчишка, который не отличал пастушьей сумки от пустырника на моих уроках. Он вырос. И еще больше похож на отца - человека, который из-за своей безалаберности, отсутствия привычки держать палочку рядом и общения с двуличными людьми обрек Лили на смерть...
Только вот глаза у Поттера - все равно зеленые. И это не дает мне ненавидеть его так, как мне бы хотелось.
Предлагаю Поттеру хорька - кривится, но съедает все: не до разносолов сейчас. Сытый и отогревшийся, он уже клюет носом, и я, не решаясь прилечь рядом, заворачиваюсь в одеяло и устраиваюсь на полу. Ничего, я морозоустойчив, и почти не чувствую холода Дороги Сна, только вот отсутствие рядом другого человека сегодня почему-то чувствуется острее.

Глава 5

Страницы дневника слиплись и покоробились – ругаясь сквозь зубы, разделяю их по одной: у Лавгуда нет никакого уважения к книгам. Я, например, ставлю на свои тома все виды защит – от воды, от пыли, от насекомых и так далее. Их можно рвать, бросать в огонь, в воду, их можно подать на обед термитам – и ничего с ними не станется. А это… Чернила потекли, и как я рад, что когда-то читал испорченные книги: наметанный глаз позволит мне разобрать каракули Лавгуда.
«13-е января.
Майя спит уже третий день. Наши исследования, конечно, утомительны, но чтобы настолько! Не проснется до завтра – вызываю колдомедиков из Мунго».
«14-е января.
Луна волнуется за маму и не спит уже вторые сутки – боится тоже не проснуться. Колдомедики сняли показания – Майя в полном порядке, но их что-то волнует. Не говорят мне. Очень нервничаю».
«15-е января.
Перепробовал все. Засыпаю, держа Майю за руку. Боюсь, что когда проснусь, ее руки будут уже холодными».
«Без понятия, какое число…»
- Мерлин, как же мне хорошо! – слышу я с кровати. – Наконец-то выспался! За семь лет - первый раз выспался!
- Чем вы занимаетесь по ночам, Поттер? – спрашиваю я, пытаясь разобрать потекшие слова.
- Обычно по ночам у меня болит голова, так что я отсыпаюсь на Истории Магии. К сожалению, из-за некоторых личностей я такого счастья уже почти год как лишен, - лениво потягиваясь, сообщает мне Поттер.
- Пришли бы ко мне, я дал бы зелье… - захлопываю рот, понимая, что сказал.
Поттер, увы, тоже понимает и хихикает:
- Разве что «Живую смерть». От моей головной боли не поможет ни одно зелье, и вам ли этого не знать?
- Из-за…
- Да. А что вы делаете?
- Пытаюсь разобрать каракули Лавгуда, - морщусь, не в силах прочитать дальше. – Писал, как гиппогриф лапой. Левой и задней.
- Ну-ка, дайте посмотреть, - маленький тайфун по имени Гарри Поттер налетает на меня и выхватывает дневник. - Гермиона уже читала мне его, тем более, у меня талант расшифровывать почерки – у Рона он такой поганый, что его эссе приходилось переписывать мне. Левой рукой.
- Кошмар, - искренне говорю я. – Читайте уже.
- Хм... Так… «Понятия не имею, какое число. Я в незнакомом мне месте, здесь очень холодно и много снега. Ночь. Нашел Майю в лесу - над ней уже вились вороны. Очень замерзла. К счастью, рядом стояла какая-то развалюха, сейчас отогреваю ее. Завтра постараюсь вынести отсюда».
- Раньше вы не отличались фотографической памятью, - замечаю я.
- Глаза болят, - Поттер проводит по ним ладонью. – Кстати, а где мои очки? Почему я без них вижу?
- Видимо, в каком-то сугробе, - бросаю мимолетный взгляд на прогорающий очаг. - Пора за хворостом. Я скоро вернусь.
Собирая в лесу сухостой, не могу отделаться от мысли, что это не тот Поттер, которого я знал столько лет. Он стал спокойнее, собраннее, и почти не орет на меня без повода. За наше время пребывания на Дороге Сна он ни разу не припомнил мне убийства Дамблдора, хотя когда-то чуть не прибил меня за это моим же – ужасным! – заклинанием. Неужели простил?
Хотя я уже перестал надеяться. Я слишком многое сделал, чтобы жизнь Поттера в Хогвартсе не была сладкой…
Возвратившись, наблюдаю странную картину – Поттера, гладящего по голове и крыльям ворона. Птица удобно умостилась у него на коленях и хрипло каркает от удовольствия, слегка приоткрывая черный, способный раздробить палец, клюв.
- А я думал, вы змееуст, - язвлю я, вставая на колени рядом с очагом и принимаясь ублажать почти погасшие угли.
- Я его благодарил за еду, - невозмутимо демонстрирует мне Поттер мертвую белку.
Ворон перелетает мне на плечо, пребольно клюет и выпархивает из окна. Поттер провожает его взглядом и начинает хихикать:
- У вас друг – волчица, а у меня – ворон. Удивительно, что не наоборот.
Наевшись, Поттер снова засыпает, будто стремясь компенсировать многолетнее упущение, а я снова принимаюсь за дневник.

«Не знаю, где мы, но место ужасное – здесь никогда не всходит солнце. Майю знобит, а я наоборот, не чувствую холода. Обошел окрестности – наткнулся лишь на горы и реку. При ближайшем осмотре оказалось, что горы неприступны, а река слишком бурная, чтобы ее переплыть. Надеюсь, Луна сообщила аврорам, и нас скоро вытащат отсюда, где бы мы ни были»

Собираюсь перелистнуть жесткую страницу, как моих ушей достигает странный звук. Оборачиваюсь – Поттер свернулся в клубок и буквально кусает себя за руки, чтобы не закричать. Из-под плотно сомкнутых век текут слезы. Полузадушенные хрипы, вырывающиеся изо рта, убеждают меня в худшем. Трясу его – он просыпается и, плохо понимая, где он, машет руками, отбивается, попадая мне по лицу. На скуле синяк будет.
Потом его прорывает в слезы, и я выдыхаю – отпустило. Слава Мерлину. Поттер рыдает у меня на коленях, все еще во власти кошмара, и испуганно вскрикивает: «Джинни, Джинни… Я убил Джинни… Убил Джинни».
Молчу и глажу его по волосам – да, бывает, Поттер. Это кошмар. Это пройдет.
Когда я просыпался один, в слезах, еще ощущая на руках призрачную тяжесть тела мертвой женщины, некому было обнять меня и погладить по голове – это сон, Северус. У него будет такой человек.
Проснись, Поттер. Пожалуйста, проснись.

- Мой Лорд! - я хватаюсь за край мантии хозяина. - Мой Лорд, Лили Эванс...
- А, твоя грязнокровка? - благодушно отзывается Темный Лорд. - Хочешь сам ее убить?
На грани потери сознания выговариваю:
- Мой Лорд, может, как-нибудь можно не убивать ее? Мы... школьные друзья... Она очень умная, она может быть нам полезна, она хороша в Чарах, и...
- Я, - подчеркивает хозяин, - я хорош во всех этих предметах, которые ты, мой недалекий, называешь школьной программой, куда лучше, чем каждый из ваших тупоголовых школьных учителей! И мне не нужна помощь грязнокровок! Но, если ты так хочешь, я могу пощадить девчонку... Скажем, сделаем ее твоей наложницей. Согласен?
- Да, да, да... - киваю, как китайский болванчик. - Мой Лорд, я... Можно пойти с вами?
- Жаждешь лично поквитаться с врагом? – скалится хозяин. – Это похвально. Идем!
После аппарации, весьма грубой, меня долго штормит – я прихожу в себя, лишь услышав крики. Взлетаю вверх по лестнице – опоздал. Темный Лорд уже ушел. Лили живая, она стоит на коленях около тела мужа и рыдает. Неужели она победила Лорда?.. Где он, если не так?..
- Лили, - трогаю ее за плечо, - ему уже не помочь, тебе надо спасать сына.
Лили оборачивается ко мне – в ее глазах сверкает всепоглощающая ненависть. Она укачивает завернутое в одеяльце маленькое тельце – недвижимое, неживое. Она смотрит мне прямо в глаза, и я отступаю под волной ярости в них:
- Северус Снейп, это ты виноват…

Я просыпаюсь с криком. За окном начинается вьюга, Поттер все еще беззвучно всхлипывает.
Да что это за место, в самом деле?..

Глава 6

Ждать уж недолго – безжалостный снег,
Что позади я оставил, укроет.
И не сомкнуть тяжелеющих век,
И вспоминать, очевидно, не стоит…
(с) Мельница - Вереск

Волчица кладет к моим ногам куропатку и смотрит виновато – видимо, не смогла поймать ничего посущественнее после бурана. Молча чешу ее за ухом – что бы мы без нее делали?..
Волчица сворачивается в клубок на полу рядом со мной и кладет голову на мои скрещенные ноги. Лениво почесывая ее, я продолжаю разбирать потекшие слова – лучше уж заниматься этим, чем спать: кошмары мучили нас с Поттером много часов подряд.

«Звери ведут себя странно. Они безбоязненно заходят в дом, вороны влетают и садятся на балки под потолком, но не делают попыток напасть. Майе плохо – кричит и бредит, плачет и кого-то зовет по имени. Часто зовет Луну. Не могу понять, почему нас еще не вытащили? Очень холодно. Пытаюсь развести огонь»

- Ужасная ночь, - вздрагиваю от непривычно хриплого голоса Поттера: он, не пытаясь встать, завернулся в одеяло и кашляет.
- Тебе плохо? – вырывается у меня прежде, чем я успеваю подумать. – Ты хочешь есть?
- Не хочу, - Поттер поворачивается лицом вниз и, видимо, снова засыпает.
Бездумно ощипываю куропатку. Волчица пристально следит за мной и периодически переводит взгляд на Поттера. Честно говоря, я и сам нервничаю – мальчишку знобит, и моя мантия вкупе с драным одеялом не могут его согреть – все же за окнами зимняя ночь. Странная, неестественная зимняя ночь.
Волчица переползает на кровать и кладет голову Поттеру на спину, будто жалея. Я тоже откладываю дневник и поднимаюсь потрогать Поттеру лоб. Горячий. Черт, что же делать…
- Профессор? – сипло зовет меня Поттер, приходя в себя ненадолго. – Поговорите со мной, пожалуйста. О чем угодно, только не давайте заснуть.
Фыркаю: докатился, теперь я еще и нянька. Но все же сажусь рядом и машинально поправляю Поттеру одеяло:
- Что же тебе рассказать?
- Почему вы так любите Зелья? – Поттер кашляет и ежится, пытаясь стать еще меньше.
- Мой отец был магглом, - вздыхаю я. – И ненавидел меня, потому что я родился волшебником. Он бил меня и запирал в чулане. И единственным, чем я там мог заняться, было чтение старых учебников по Зельеварению матери. Мама не могла подготовить меня к Хогвартсу, поэтому единственное, что у меня действительно получалось, было Зельеварение. Лучше знать один предмет, но на уровне профессионалов, чем многие, но посредственно.
- Квиддич – единственное, что у меня получалось достаточно хорошо, - почти шепотом выговаривает Поттер и снова проваливается в забытье.
Время тянется невыносимо долго, пока Поттер не вздрагивает, просыпаясь:
- Мерлин, опять тот же кошмар… Сэр, как вы думаете, мы выберемся отсюда?
- Поттер, молчите, если горло болит. Здесь нет лекарств и не из чего их сделать, - ворчу я, улавливая нотки боли в хрипящем голосе.
Пытаюсь встать, но слабые пальцы смыкаются на моем запястье:
- Посидите со мной… Пожалуйста…
Куропатка успевает испечься и остыть, но Поттер все еще в беспамятстве – он беспокойно спит, периодически вскидываясь на кровати и порываясь встать. Укладываю мальчишку обратно: сон, увы, лучшее лекарство за неимением других.
А ведь я на самом деле привязался к Поттеру, Дамблдор был прав. Никогда не думал, что буду волноваться за сына Джеймса, поправлять ему одеяло и портить зрение, пытаясь прочитать очередной размытый абзац. Дневник близится к концу, и мне остается лишь надеяться, что там, на последней странице, секрет Дороги Сна, который позволит нам выбраться.

«Майе все хуже. Один из воронов принес мне несколько прошлогодних орешков. Ума не приложу, как мне относиться к подобному»
«Пока спал, снились кошмары. Похоже, моя совесть решила надо мной поиздеваться – я вижу все свои проступки, начиная с первого курса Хогвартса. Это ужасно. Майя снова кричала во сне»

Болезненный клевок в плечо заставляет меня выронить дневник. «Друг» Поттера – ворон – хитро косится на меня и тянет куда-то. Повинуясь необыкновенной мудрости здешних обитателей, встаю, готовый следовать за птицей, но ворон снова клюет меня и кивает на Поттера.
- Взять с собой? Он болен, ему нужно полежать, - пытаюсь я уговорить птицу, но она снова клюется, и я сдаюсь.
В душу закрадывается безумная надежда – что, если проход назад снова открылся? Подхватываю Поттера на руки – как хорошо, что я даже вес его ощущаю смазано! – и бреду по снегу, проваливаясь по колено, вслед за птицей. Ворон отлетает подальше, вспоминает про меня, возвращается, клюет, понукая поторопиться, снова улетает – суетится и нервничает. И я не могу сделать дальше ни шагу, когда вижу, куда меня привела умная птица.
Небольшое озеро, исходящее паром. Вокруг – буйная зеленая растительность. Горячий источник, здесь, в царстве ночи и зимы??..
Поттер недовольно ворочается у меня на руках, и я поспешно опускаю его в траву – мое внимание как раз привлек маленький цветок около воды: похожий на красный одуванчик. Не верю глазам своим!
- Огневка!
От моего вопля просыпается Поттер. Мальчишка садится и недоуменно обводит взглядом непривычный пейзаж: глубокие сугробы граничат с зеленой травой, а мрачный профессор зельеварения стоит на коленях рядом с маленьким цветком с таким видом, будто увидел Салазара Слизерина во плоти.
- Огневка? – хрипит Поттер, подбираясь ближе. – И чего так орать?
Захлебываюсь возмущением:
- Поттер, вы!.. Скажите, магглы могут видеть цветок папоротника или единорогов?
- Конечно, нет, - фыркает Поттер. – Это же необычные животные.
- А это – необычный цветок! Поттер, огневок для волшебников не существует так же, как для магглов – цветка папоротника! Он способен поджечь что угодно, даже камень, он распускается зимой, создавая вокруг себя цветущие сады и оазисы, он… - я даже не могу подобрать слов, чтобы описать это чудо.
Поттер тянется к цветку, и я еле успеваю шлепнуть его по пальцам:
- Осторожно, он горячее лавы в вулканах.
- Я только посмотреть…
Поттер любуется маленькой доверчивой огневкой, а я не могу отвести от него глаз – теперь я понимаю, почему он не точная копия Джеймса. У него совершенно другая улыбка – открытая и беззащитная, и пальцы, замершие в дюйме от обжигающих лепестков – тоньше и длиннее, да и без очков он совершенно не похож на отца…
- Огневок не существует, - медленно произношу я, не в силах оторвать взгляда от цветка. – Вороны и волки не заботятся о людях, не согревают их своим теплом и не приносят еду. Пушные звери не могут жить без солнца, в мире вечной зимы. Поттер, это – не сон. Этот мир существует и не существует одновременно.
- Почему вы так думаете? – Поттер переводит взгляд на меня, и во рту у меня пересыхает, как у мальчишки.
- Просто знаю, - успеваю я ответить шепотом, прежде чем горячечные сухие губы Поттера заставляют меня замолчать.
Сижу, замерев, не зная, как реагировать, пока Поттер исследует языком мой рот, касается ладонями плеч и груди, гладит лопатки в неуклюжем слегка объятии. Мне бы оттолкнуть его, накричать, напомнить о том, что я преподаватель, директор его школы, Упивающийся, черт возьми!.. Но не могу. Меня будто парализовало, а ладонь, успокоительно опустившаяся на мои нервно вцепившиеся в траву пальцы, тоже не способствует здравомыслию. Поттер опускается в траву и тянет меня на себя: это сильнее всякого Империо, не могу сопротивляться, не могу думать, не могу…
- Я не хочу сделать вам больно, Поттер, - единственное, что удается выговорить мне, когда мальчишке требуется глоток воздуха. – Зачем вам это?
Дергает плечом, уклоняясь от ответа, а в следующий момент я уже прижимаю его к земле, пытаясь содрать с него собственную мантию и раздражаясь обилию пуговичек. Добраться бы до кожи, поставить свою метку - он пахнет солнцем и летом, и этот запах сводит меня с ума, заставляя забыть о том, где мы находимся… Я терзаю в жестком поцелуе податливые губы, пробую на вкус биение пульса, слегка кусаю за плечо, и восхищенный вздох Поттера почему-то кажется мне небесной музыкой…
Но возмущенное карканье и болезненный клевок в спину заставляют меня взвиться: если бы ворон был человеком, вместо карканья я услышал бы проклятия, не иначе. Птица раскинула крылья и буквально орет на меня, наскакивая и заставляя отползти от рассмеявшегося, к досаде моей, мальчишки. Очарование момента испаряется.
- Вы в незнакомом мире, напуганы, растеряны, - скороговоркой начинаю я, - потеряли самоконтроль, взыграло любопытство, я вас не виню, виноват не меньше.
- Сэр…
- Только не начинайте оправдываться! – и я сам не знаю, просьба это или приказ.
Поттер неловко поднимается и, отводя взгляд, застегивается. В тот же момент огневка начинает опускать головку и вянет – за несколько мгновений.
- Через несколько часов вместо оазиса здесь снова будет ледяная пустыня, - с сожалением выдыхаю я. – Огневки так мало живут… И не оставляют семян…
- Жаль, нельзя перенести ее в наш мир. Профессор Спраут и Невилл сумели бы вырастить охапки огневок, - с сожалением замечает Поттер.
- Я видел, и я не забуду, - качаю я головой.
Ворон каркает на меня так громко, что я еле слышу за его воплями короткое: «Я тоже», прежде чем Поттер встает и уходит вперед, возвращаясь по нашим следам в несуществующем снегу в стылый дом, которого нет.

запись создана: 01.05.2013 в 21:47