рабочее

итак, подведем итоги первых трех дней работы.

день 1

пришла я на час раньше. Администраторша, похожая на карандаш (высокая, белобрысая и какая-то вся острая) меня в охапку - и получать форму. Отксерила паспорт и поставила пахать.
стою. скучаю. НИКОГО. Охранники наглеют, пристают ко всем подряд (вот лафалюбы! шляются по залу сутки, нихренанеделают и еще зарплату получают!...) а от них как бы не заржать. духотаааа.... пакеты отрыватся криво. Администраторши как стервятники вокруг вьются.
Очень
болят
ноги...

день 2

Аба... аврал! покупателей тьма, всем приказ: улыбаться и делать книксен - проверки шляются. руки мелькают, пакеты кончаются. Охранник какой то на ворона похожий был... весь в черном и зыркает как то по недоброму...
очень хочется пить. чувак взял две пятилитрушки воды - я чуть в них же и не утопилась...
со второй кассы напарница слиняла. я одна на все четыре кассы. к кому все идут? пральна, к Ленке.
по дороге домой уснула в маршрутке.
как мне повезло что я живу на конечной!
очень
болят
ноги!
еле хожу, благо у мамки нашелся какой то чудо-крем, и я смогла встать с постели...

день 3

ползу, как на казнь. купила водички (хехе!) стою. чувствую - ща грохнусь. лица покупателей как в тумане. Охранник Талгат за плечо держит страхует. руки как во сне.
пакеты кончились сразу на всех кассах. ужас... все недовольные... а я полумертвая...
ОЧЕНЬ
БОЛЯТ
НОГИ!
доползла до хаты, чувствую, скоро надо искать другую работу... не стоят мои 70р за такое

день 4

прибегаю. пакетов нет. я одна на четыре кассы. админы рвут и мечут - проверки блин. духотень.
на меня запал Талгат.
И Миша.
Стал ко мне клеиться, а я его динамлю - ну не на работе же! динамлю динамлю, нагрубила ему...
в общем топаю в кабинку с будкой - записываться что валю. записалась... развернулась....
И незаметно подкравшийя сзади Миша хвать меня выше локтя!
И у меня сработал рефлекс.
Такого пинка под колено еще я не выдавала. Миша аж согнулся.
Переоделась, спускаюсь.
а там Миша.
И админы.
Досмотр блин мне устроили
Естессна, ничего они не нашли - но блин Миша...
Уволюс.... Уволюс нафиг нафиг нафиг!!!
И да... чуть не забыла...
ОЧЕНЬ
БОЛЯТ
НОГИ!!!

день 5

день прошел относительно тихо и гладко. охранник Миша держится подальше. пакетов как не было, так и нет. у админши - карандашика появилась привычка подкрадываться со спины. в общем нудняк! дали зарплату. завтра ВЫХОДНОЙ!!!
и ноги уже почти не болят

---

алкашка

поняла сегодня, что пить мне нельзя...
ну как, КАК слабоалкогольная наливка из клюквы и земляники, перегнанная в глинтвейн в кол-ве одной рюмочки может ТАК снести мозг??
мне повезло, что когда я пьянею, я просто засыпаю. проснувшись, поняла, что лежала на согнутой кисти - на ней отпчаталась пряжка от ремня, и она болела жуть - а я дрыхлаааааааааа...
И как мой организм не реагирует на кефир? там же тоже градус есть..

---

---

живи ярко

---

в жизни настал переломный момент.
взяла я в руки бумагу и вдруг поняла: больше не хочу. Вот так, резко... Как раньше случилось с бисером.
беда не в этом. беда в том, что оригами отвлекало меня от плохих мыслей. а сейчас я осталась наедине с ними.
и не знаю, что теперь сможет помочь мне...

---

21.03.2011 в 21:59

Пишет  Кэналлийский Воронёнок:

История мерзкая и нечестная.
Художница Ярослава Кузнецова попала в очень неприятную ситуацию. Кто чем может помочь - пишите автору поста. Суть - наследственный спор, но уж больно непорядочно ведет себя вторая претендующая сторона.

19.03.2011 в 01:06

Пишет  Amarga:

Статья об отце, написанная его студенткой Екатериной Гавриловой
Спасибо Екатерине Гавриловой за замечательную статью!

ГАВРИЛОВА Екатерина

УЧИТЕЛЬ И ХУДОЖНИК

Об Анатолии Кузнецове

Для нас, еще недавних студентов художественного факультета ВГИК, просмотры учеников Анатолия Владимировича Кузнецова всегда были особенно интересным событием. Яркие работы, интересные постановки, смелые композиции — всюду чувствовалась не только рука педагога и мастера, но и та замечательная атмосфера творчества, которая царила в его мастерской, жила между ним и его студентами. Кузнецов всегда давал очень точные советы, просто и емко судил о работах, задавал острые вопросы и помогал найти на них верные графические и живописные ответы.

А теперь,к сожалению, о грустном.
Я очень мало пишу в дневниках о личном и крайне редко участвую в скандалах. Тут личного, скандального и негативного хватает выше крыши, но под море убирать, извините, не буду.

Сегодня отцова самообразовавшаяся жена Ирина Александровна Ленникова (брак которой с отцом был зарегистрирован за несколько дней до операции по удалению опухоли головного мозга и за несколько месяцев до его смерти, и о котором я узнала только на похоронах) официально заявила, что никаких дневников у отца не было, и ничего подобного он не рисовал.

Надо сказать, что отцова мастерская за пару месяцев до смерти отца была переписана на Ирину Ленникову, а в мастерской хранятся все его картины (больше двухсот), несчитанные эскизы и рисунки. На десятый день после смерти отца Ирина Ленникова сменила замок в мастерской, и я потеряла туда доступ. Дневники она вывезла из мастерской к себе домой еще при жизни отца. А теперь заявляет, что их не было вовсе.
Господа студенты Анатолия Владимировича, если вы прочитаете этот пост. Я прошу от вас только сказать правду, если вас спросят, а судя по накаляющейся обстановке, спросят - что дневники существовали в действительности и вы их видели, и что они рисованы и писаны рукой Анатолия Владимировича Кузнецова, и ничьей больше. Что эти дневники принадлежали ему.
Еще хочу сказать тут, что 25 декабря, в день рождения отца, я и моя тетя (сестра мамы) посетили мастерскую отца. Без приглашения, потому что Ирина Ленникова не соизволила пригласить дочь Анатолия Владимировича Кузнецова в мастерскую художника, на день его рождения и день памяти.
Картина "Портрет с дочерью", всегда висевшая над диваном в мастерской (этой картиной начинается вышеприведенная статья) отсутствовала. На вопрос "где она"? Ирина Ленникова сказала,что отдала ее фотографировать. Вопрос "почему ее нельзя было сфотографировать в мастерской?" остался без ответа.
Я заглянула за большие картины, поставленные на мольберты и загораживающие одну из стен мастерской. Я обнаружила у окна, у батареи, большой рулон темперных работ, свернутых краской наружу (к сожалению, картинку, которая была снаружи, не узнала, но рука отца очевидна). Темпера потрескалась и полопалась на сгибах. Кроме того я обнаружила несколько снятых с подрамников небольших работ, одну масляную ("Продающие камыш" ) и две темперные ("Сенокосы" 70 годов). Масляную работу я видела в мастерской летом натянутую на подрамник, а с темперных клочками слезала краска, они были сильно попорчены. Ирина Ленникова сказала, что картины сняты для реставрации, но я опять же официально заявляю, что настолько изуродованной, свернутой в рулон темперы у отца не было. Для хрупкой темперы сворачивание в рулон - практически смерть. Отец никогда бы не свернул темперные картины в рулон!
Честно говоря, я была настолько в шоке, увидев изуродованные картины моего отца, просто в голове не укладывалось, мне все казалось, я где-то ошибаюсь и такого не может быть, что не отреагировала сразу, на месте, привлечением свидетелей-студентов. До сих пор жалею. Удержало нежелание скандала в день памяти. Да и побоялась разворачивать темперу, она же осыпется...

Жаль опять же, что студенты скромно сидели на выгороженном участке и не заглядывали по углам. Но они были приглашенные гости и правила приличия, увы, не позволяли лишнее любопытство.
Я сфотографировала рулон с темперой и испорченные холсты на телефон и сделала заявление МОСХу о подозрении порчи картин А. В. Кузнецова. К сожалению, МОСХ не захотел разбираться с этим делом и прислал мне официальный отказ. Причем протянул время на несколько месяцев, перед тем как отказать.
Еще немного о всяких невероятных слухах, распространяемых обо мне означенной горькой вдовицей. Ибо уже нет сил слушать потоки дерьма, выливаемые на меня с августа:
рассказы о сектантах, алкогольных, наркоманских и содомских оргиях, происходящих у меня в квартире, видимо, спровоцированы объявлениями моей мастерской, о том, что мы рисуем обнаженную натуру. Ни на чем другом эти заявления основаны быть не могут, так как Ирина Ленникова не обладает никакой информацией о моем досуге.
Я не продала и не подарила ни единой картины, ни единого рисунка отца, никогда и никому. Я высоко ценю наследие моего отца и не рассматриваю его как средство наживы. Все заявления на этот счет являются бесстыдным враньем.
"Разорение родительского гнезда", то есть, ремонт, был одобрен и финансово поддержан отцом. Отец видел квартиру в полуготовом виде и всецело одобрил изменения.

Я не выбрасывала и не продавала из своей квартиры альбомы по искусству и книги отца. Это тоже вранье.
Я пишу книги и рисую картинки, как и многие из вас, мне некогда проводить оргии, что бы там ни воображала себе эта женщина.

Написать этот пост меня вынудило невероятное количество вранья и подлостей, которые сыплются на меня со всех сторон и порядком осточертели. Я боюсь, что кузнецовским картинам причинят ущерб. Я боюсь, что пропадут его работы. Я бы никогда не стала предавать это дело гласности, если бы не заявление Ирины Ленниковой о том, что отец никогда в жизни не вел дневников! А ведь она собственными руками приносила на вечер памяти во ВГИКЕ один из его иллюстрированных дневников, датированный 68 годом, да еще имела наглость рассказывать, что делала в этом дневнике собственные записи.

Я обращаюсь к студентам ВГИКА и других институтов(института Натальи Нестеровой и Государственной Академии Славянской культуры), которые учились у Анатолия Владимировича Кузнецова. Он же учил вас всему хорошему, что знал и умел сам.Я знаю, что он отдавал всего себя ради искусства. Неужели теперь все, что создал мой отец за всю свою жизнь, будет разворовано, испорчено, закрыто от глаз людей?

Я обещала ему сделать сайт, на котором будут отсканированные дневники. Мы хотели издать их, сделать выставку. Теперь женщина, которая должна была хранить его память и доброе имя, заявляет, что этих дневников никогда не существовало.

Если у вас есть какие-либо вопросы ко мне, вы можете задать их в комментах, не стану их скрывать - мне скрывать нечего.

Ярослава Анатольевна Кузнецова.

PS Пост  Анна Штайн, моего друга и соавтора. Она наблюдала всю историю в развитии.

---

Итак, это последний пост с ундиной

дочитать

В плену. Фиби.
-Рэй, ты жив? – спросила темнота.
Парень подумал и решил, что да, все-таки, наверное, жив. Открыв глаза, он различил над собой Энджи, с тревогой вглядывающуюся в его лицо.
-Где мы? – юноша сел, скривившись от боли.
Стальное сердце болело, как будто настоящее, живое…
-Не знаю. Я очнулась тут, ты связан… Веревки я сняла, но двери открыть не смогу.
Парень оглядел тяжелые створки, зарешеченные крохотные оконца и присвистнул:
-Да… Я тоже не справлюсь.
-Рэй, сегодня воскресенье, - тихо проговорила Энджи, опускаясь рядом с юношей на каменный пол.
-Дьявол... Я не успел унести тебя... Он почувствовал работающий диктофон.
-Я знаю, - тихо откликнулась Энджи.
-Он изменил текст на диске одним движением руки.
-Я в курсе. Я проснулась утром в палатке и Рейн попытался снова обвести меня вокруг пальца. Но я не поверила ему. Тогда он меня ударил, и вот я тут.
-Ударил, говоришь… - даже воздух несколько сгустился и похолодел после этих слов.
Повисло напряженное молчание. Энджи села в угол, обняв себя руками. Рэй приземлился неподалеку от нее.
-Что будем делать? – спросила девушка, глядя в одну точку.
-Думать, как отсюда убежать, - отозвался голубоглазый.
-Не получится, - прошелестел чей-то голос из угла. – Замки напичканы электроникой и подчиняются только Технику.
Энджи вздрогнула и вжалась в стену.
-Не бойтесь меня. Я такая же жертва, как и вы, - голос еле шептал, будто у говорящего не было сил говорить громче.
Рэй засунул руку в карман джинсов и извлек ключи. Брелок–фонарик выхватил из темноты дальнего угла человека.
Женщину.
На бедняжку нельзя было смотреть без слез. Огромные черные круги под глазами делали ее похожей на собственную тень. Некогда ухоженные, красивые руки были в грязи – видимо, женщина в отчаянии скребла стену. Одежда, точнее, лохмотья, бывшие когда-то одеждой, едва прикрывали скелет, обтянутый кожей. Даже она сейчас слезала клочьями, обнажая в некоторых местах плоть и даже кости...
-О, ужас... – Рэй содрогнулся. – Ты можешь помочь ей?
Энджи покачала головой:
-Ей уже ничего не поможет...
-Уверена?
-Я несколько лет училась на врача, Рэй. Она умирает, это видно с первого взгляда...
- Кто сделал это с вами? – участливо обратился голубоглазый пленник к женщине.
Еле слышный смех донесся из угла, где полулежала страдалица:
-Спроси ундину. Она знает меня.
-Вы – Фиби! – осенило Рэя. – Я узнал ваш голос!
-Да, это я, - подтвердил скелет. – Это я разговаривала тогда с Рейном по видеофону. Это меня бил Рейн в видении девочки. Не смогла обмануть его... Парад планет действительно в воскресенье. На моей совести смерть Митча. Его утопили...
-Вы – его любовница? – вырвалось у Энджи.
Виновато поглядев на Рэя, она пробормотала:
-Прости…
-Нет, девочка. Я – его жена, жена и несостоявшаяся мать его дочери. Я хорошо играла роль, подстраиваясь под черную душу мужа, - женщина закашлялась, но пересилила себя и продолжила: - Слишком уж я любила его, проклятого. Когда я почуяла под сердцем его ребенка, наивно предположила, что увидев дитя, Рейн изменится. Но все вышло только хуже. Рейн жестоко избил меня. Я потеряла ребенка.
-За что он вас сюда бросил? Из-за вашей беременности? – поинтересовалась Энджи, охваченная жалостью.
-Нет, за преступление похуже. Я не смогла больше терпеть этого человека и подговорила одного из нас избить мужа до полусмерти. На Рейна напали ночью, исхлестали плетьми. Потом нашли в лесу брошенный домишко, и в подпол замуровали моего супруга, надеясь, что никто не найдет его там.
-Почему вы не закопали его заживо? – не выдержав, выкрикнул Рэй. – Он умер бы быстрее, и никто точно не откопал бы его! Или яд! Или сожгли бы его! Зачем оставлять ему жизнь?
-Ничто не действует на мужа. Он почти бессмертен благодаря воде в его организме. Закопать его не было бы выходом: земля влажная, парень. Рейн – истинный человек Дождя, магия окончательно пленила его душу, подчиняя капризам погоды. Стоит моему мужу хотя бы смочить губы, как самые страшные раны на нем исчезают бесследно. Если же он попадает под дождь, перед его красотой не склоняется лишь святая. Вот почему мы заточили его в глубокий и относительно сухой подвал, самый сухой из тех, что могли найти. Но мы все равно ошиблись. Его нашла девушка. Ундина. Водное существо.
-Если бы я знала, - расплакалась Энджи. – Я ни за что бы…
Измученная женщина подняла грязную руку и вытерла слезы девушке, пытаясь улыбнуться.
-Ты – еще одна, обманутая красотой и фальшивой нежностью. Открою тебе секрет – он следил за тобой два года. То нападение, от которого Рейн так геройски тебя спас, тоже было подстроено им. Розы, разговоры... Думаешь, ты первая? Да в вопросах обольщения мой муж – гений, он к каждой подход найдет, да так, что сил отказать не будет.
-Зачем она ему, вы можете объяснить? – тревожно спросил голубоглазый пленник.
-Рейн долго подбирался к Энджи, муравьиными шагами, но подбирался, - Фиби опять зашлась кашлем. - Конечно, девочка моя, предложи он тебе себя тогда, ты бы тоже не отказалась. Но парад планет должен был быть лишь через два года. За это время ты могла раскусить его и сбежать, а ему надо было, чтобы ундина пошла за ним на одной слепой любви. Как же мы все надеялись, что ты окажешься сильнее его чар, что ты вовремя поймешь, что за Люцифер очаровывает тебя…
-Все? – непонимающе приподнял бровь голубоглазый молодой человек.
-Те, кто подчиняются Рейну, на самом деле нормальные вменяемые люди, просто очень боятся. У каждого в ухе вживлен крохотный электронный чип. Да, муж очень изощрен в вопросах наказаний: плети, костер, яды, доходило дело даже до кипящего масла. Но в большинстве случаев, когда Рейну очень уж не хочется возиться, он простым щелчком пальцев отправляет ослушника на тот свет, заставляя мозг в нем буквально взорваться.
Энджи замутило. Проклятая гемофобия... Как же она не раскусила сразу этого ужасного человека, как позволила ему окрутить себя так легко, разрешила ему себя целовать и... О, Боже, отвечать ему тем же...
Долгий изнурительный кашель снова согнул Фиби пополам. Рэй и Энджи, затаив дыхание, ждали продолжения. Перед ними только-только начинала пробиваться правда...
-Рейн, вернувшись сегодня, прижал к стене одного из тех, кто бил его, и под пытками узнал, кто спланировал нападение. Он сделал мне укол, от которого я скоро умру. Этот яд убивает не быстро, как взрыв чипа, а долго и мучительно, отравляя каждую клетку организма. Рейн сам смешивает ингредиенты в нужных пропорциях, руководствуясь тяжестью «проступка». Мне он великодушно позволил мучиться четыре часа. Тому, кто наносил ему удары плетью, муж отвел неделю страданий. Совсем скоро я отправлюсь к праотцам – яд уже дошел до моих легких.
Рэй зашипел, как потревоженная змея.
-Ты в огромной опасности, девочка, - быстро зашептала жена Рейна. - Он ни перед чем не остановится, ему нужна твоя сила ундины.
-Что она даст ему? Ведь по преданию, ундина вернет Солнце, а в планах Рейна, как я понял, этого пункта нет, - приподнял бровь парень со стальным сердцем.
-Ундина вернет его, если прочитает пару строк текста из книги, хранящейся в его подполе на глубине пяти этажей. Этот труд дошел до нас из глубочайшей древности, от человека, который еще тогда знал, что приключится с планетой, - быстро, словно боясь не успеть, рассказывала Фиби, борясь с удушением. – Лишь ундины и русалки властны над водой. Но если Рейн в момент, когда Сатурн встанет на свое место в линии планет, направит на нее свой рубиновый перстень, камень вытянет всю силу до капли, и тогда... Тогда случится ужасное...
-«Когда точки станут чертой, когда вальс полонезом обернется», - процитировала Энджи, запомнившая легенду слово в слово. – Действительно...
Тяжелое, удушающее молчание повисло на те несколько секунд, которые пленница собиралась с силами, дабы продолжить рассказ.
-Этот камень нашли еще в древности, в трехтысячные годы, в лаве только что излившегося вулкана. Отчистив кристалл, люди сразу поняли, что обычный рубин не сохранится при такой температуре, поэтому его спрятали. Через двадцать лет после наступления Апокалипсиса камень исчез. Вы, наверное, уже догадались, куда…
Женщина будто обрела второе дыхание: кашель на короткое время отступил, позволяя рассказывать ровно и четко. Лица ее слушателей вытягивались, впитывая информацию.
-Этот рубин – воплощение самой Тьмы, ее квинтэссенция. Можно сказать, он подчиняет себе моего мужа. У Рейна, как он некогда рассказывал, были раньше черные глаза, а сейчас их цвет напоминает свернувшуюся кровь – почти тот же оттенок, что и у рубина, который мой муж носит. Рейн уже давно соблазняет девушек, а потом с помощью камня вынимает их души. Вы, наверное, в курсе, что они состоят из эмоций, желаний, страхов и магии, - заметив непонимающие взгляды, Фиби вздохнула: - Ясно, для вас это новость. Так вот, рубин притягивает магическую часть, передавая зерно света, в виде которого вылетает душа, моему мужу. Этим он долго поддерживает свою жизнь.
-Примерно? – Рэй быстро что-то подсчитывал. – Нет… Неужели ему...
-Моему барсу около тысячи лет, - грустно подтвердила Фиби. - Чуть меньше, чем эпохе Дождей. И он остается все таким же юным и прекрасным, каким был в тот злополучный день, когда из-за своего панического страха смерти решился украсть рубин и найти истинный секрет бессмертия. Жив Рейн – он хранит перстень, как зеницу ока. Пока же камень невредим, Рейну ничего не грозит. Замкнутый круг. Люди Дождя прокляты, ибо бессмертны – ничто не должно быть бессмертно, только Высший Разум, да магия... А он – просто убийца. Все девочки, которых муж погубил, любили его искренне, до умопомрачения. Они погибли, чтобы он жил... Умирали почти добровольно...
Снова кашель, раздирающий легкие Фиби, резанул слух пленников. Рэя раздирало от нетерпения, так он хотел услышать продолжение, и от ненависти – какой же Рейн... Он... Он... На месте этих глупышек скоро очутилась бы его любимая!..
-Но все его убийства не дали результата – стоило Земле сделать круг, как Рейн начинал взрослеть. И приходилось искать новую жертву. Души не могли сделать его бессмертным навсегда. Нужно было что-то другое. И когда Рейн наткнулся на легенду об ундине, его осенило: он же человек Дождя, все дело в воде... Вырвав душу из ундины, рубин сольется с ней, впитав водную суть. Учитывая то, что лишь вода удерживает Рейна в этом мире, я смею предположить, что именно она сделает его неуязвимым навеки.
Рэй схватился за голову:
-Действительно, это беда. Такого человека будущее увидеть не должно.
-Солнечный свет должен разрушить Тьму, из которой состоит рубин. Если камень исчезнет, Рейн умрет, став кучкой праха.
Молчание резануло по ушам пленников. Лишь тяжелые вдохи-выдохи отравленной жены Рейна нарушали тишину.
-Откуда... Ты... Знаешь все это... – все еще не веря, все еще надеясь, произнесла Энджи, цепляясь за последнюю соломинку. – Не верю, что Рейн все про себя рассказал тебе сам, не хочу верить! Ты лжешь!
Фиби рывком приподнялась и оказалась на коленях.
-Нет! Все правда! Есть в нем и частица добра, сокрытая глубоко под толстым слоем черноты. Вы знаете, и на Солнце есть пятна – так говорили те, кто его еще видел. Я по-прежнему без остатка принадлежу ему, хоть и моя вина есть в смертях стольких девушек – я сама приводила их к Рейну, а он за это был немножечко моим. Но вечная жизнь – не жизнь, особенно учитывая, каким он стал! Тем более... – тут Фиби покачнулась и завалилась набок.
Энджи, забыв ревность, бросилась к женщине, подняла ее, чтобы той было проще дышать. Рэй лишь немного запоздал, но вскоре тоже помогал любимой приподнять жену врага и усадить.
Фиби, казалось, было все равно – сидеть, лежать, стоять ли. Яд уже отравлял ее легкие, она видела вокруг себя странные фигуры: прозрачных существ с мечами ярко-огненного оттенка. Они вились вокруг нее, вонзая клинки ей в горло, и с каждым ударом из бедняжки уходили силы. Фиби чувствовала, что ее час вот-вот пробьет, и решила не сдаваться смерти, пока не объяснит этой девочке все до мельчайшей детали. Правильно Рейн сказал – серая мышка. Маленькая, чистая и наивная, все еще верящая в бесплатный сыр. Но самовлюбленный убийца не знал, что мышь, загнанная в угол, может здорово покусать хищного кота, если ей есть, за что бороться.
-Тем более... Если муж победит, - Фиби прямо выплюнула это слово: «муж», - никто и никогда больше не встретит рассвет. Да! Я много ошибалась в этой жизни, и, конечно, окажусь в аду. И рада! Потому, что буду первой, вцепившейся в горло Рейну, когда он присоединится к загробному миру! Я...
Обведенные чернотой глаза, взгляд которых едва фокусировался, перестали блуждать и уставились на руки Энджи, а точнее, на кольцо, которое девушка забыла снять.
-Это кольцо... Зачем ты носишь его?
-Рейн сделал мне предложение и подарил это, - Энджи брезгливо стянула с пальца украшение. – Видеть не хочу...
-Если бы ты смогла добраться до книги, кольцо не позволило бы ундине выбраться на волю и вернуть Солнце, - в голосе Фиби чувствовалась паника, она начинала задыхаться.
-Почему? – искренне удивилась девушка, рассматривая золотой ободок.
-Дай мне его…
Энджи послушно протянула украшение Фиби.
-Золото, - восхищенно прошептала страдалица. – Настоящие слезы Солнца... Ты знаешь, что выгравировано внутри, девочка?
-Это древний язык, - отозвалась Энджи. – Я не знаю его.
Пальцы, похожие на лучинки в кожаной перчатке, повернули тонкий ободок к тусклому лучу прожекторного света, проникающему сквозь зарешеченное окошко под потолком, потухающие глаза скользнули по надписи.
-«Сила твоя да предаст тебя…»
Фиби выронила из омертвевших пальцев колечко, глаза ее закатились, судорога пробежала по телу. Пленница несколько раз глубоко вздохнула и так же глубоко выдохнула, цепляясь за жизнь. Через минуту мучений все кончилось – Фиби замерла. Глаза ее остекленели.
-Бедная… - Рэй осторожно закрыл отмучившейся женщине глаза. – Надеюсь, там, куда ты попадешь, тебе будет лучше…
-Даже если она попадет в ад, ей будет лучше, - тихо заметила Энджи. – Но ей, кроме рая, ничего не светит.
Замки мелодично звякнули и тяжелая дверь открылась. Пленников залил тусклый свет прожектора, показавшийся им даже ярким после темени, в которой они сидели. Вошел Рейн. Он нес в руках две тарелки с чем-то малоаппетитным на вид.
-Ваш завтрак, - бросил вишневоглазый.
-Не буду, - хмуро отозвались в унисон Рэй и Энджи.
-Впрочем, даже если вы решите не есть, к полудню все кончится. От голода умереть вы точно не успеете.
-Какая же ты скотина, - прошипел Рэй, поднимаясь.
Рейн вовремя успел выбросить вперед сжатый кулак. Голубоглазый юноша, заскулив, опустился на колени.
-Я не стану убивать тебя сейчас. Ты умрешь, когда я закончу с поглощением сил ундины, - выговорил белозубый красавец, ухмыляясь самому себе.
Взгляд его упал на тело жены.
-Убрать ее, - велел Рейн стоящим за его спиной охранникам.
Один, спотыкаясь, бросился к Фиби, схватил ее в охапку и был таков.
-Верный пес, - одобрительно хмыкнул Рейн, глядя ему в след. – Захочу, достанет мне кость с самых глубоких пластов пород... Захочу – умрет в одночасье. Был червь и нет червя.
-Ах, ты… - Рэй, не выдержав, набросился на Рейна, пользуясь тем, что любующийся собой Нарцисс неосторожно разжал кулак.
Охранники так дорожили целостностью своего мозга, что в мгновение ока оторвали голубоглазого юношу от своего хозяина и бросили на пол. В следующий миг стальное сердце Рэя забилось так медленно, что кровь практически остановилась в жилах. Голова юноши закружилась.
- Я мог бы убить тебя одним щелчком пальцев. Но дарю тебе два лишних часа жизни. Ты мог бы поблагодарить меня, но я знаю, что ты не станешь этого делать. Да и не надо – благодарность мне ни к чему.
Рейн вышел, дверь закрылась, и в тот же миг сердце Рэя снова забилось, как ему и положено. Юноша без сил растянулся на полу, благодаря его за какую-то обнадеживающую стабильность.
-Рэй, как ты? – Энджи испуганно склонилась над парнем.
Рэй поднял взгляд, встретившись глазами с серыми радужками Энджи.
-Кажется, жив… Но не уверен, что в порядке. Давай поедим, что ли…
-Я не хочу, - отвела взгляд девушка.
-Пожалуйста, солнышко, - Рэй взял одну тарелку, зачерпнул крупитчатое нечто, оказавшееся белковой кашей и поднес к губам Энджи. – Давай, за папу, который так вовремя подъехал на своей колымаге и спас тебя от замерзания.
Энджи покорно проглотила жуткое кушанье.
-А теперь, - Рэй зачерпнул еще, - за нашу машину, которая так удачно разбилась и не дала нам расстаться, едва познакомившись.
Поколебавшись, Энджи съела и эту порцию.
-За Фиби, пусть ей там, где она сейчас, будет хорошо, и за ее не родившуюся малышку.
Энджи послушно жевала, не ощущая вкуса. Последняя ложка белковой каши замаячила перед девушкой.
-За… За меня, что ли…
Энджи улыбнулась и доела варево.
-Ну, вот и хорошо, - Рэй ласково улыбнулся. - И ничего не бойся – я не дам тебе погибнуть в полдень. Лучше я отдам Рейну на поругание свою душу. Она у меня сильная, много вынесла, Рейн долго протянет на ней, собака...
-Ты ангел, - вздохнула Энджи. – Как мне повезло с тобой…
Стальное, но все же любящее сердце Рэя не выдержало.
-Энджи… Ты прости меня…
-За что? – удивленный взгляд девушки окончательно добил парня.
Рэй взял лицо Энджи в свои ладони и страстно прошептал:
-За то, что не могу больше сдерживаться…
Очень осторожно и нежно Рэй притронулся губами к устам возлюбленной. Ее запах сводил юношу с ума, он готов был сейчас продать душу, лишь бы это мгновение счастья длилось подольше…
-Прости, - одумавшись, оторвался Рэй от девушки. – Я не должен был…
Энджи сидела с закрытыми глазами, по щекам ее текли слезы. Рэй как можно бережнее вытер мокрые дорожки.
-Я свинья… - укорял себя парень. – Сделал тебе больно…
-Продолжай…. – вдруг попросила Энджи, когда новая слеза скатилась из ее закрытых глаз.
-Но ты же не…
-Продолжай...
Мир перевернулся. Рэй чуть сам не разрыдался от счастья, нахлынувшего на него. Наконец-то... Заслужил...
Парню казалось, что он снова спит и видит сон, но нет… Щипок, которым Рэй наградил себя, болел и краснел, как настоящий. Юноша собрал губами капли с глаз Энджи и снова прильнул к ней, едва сдерживаясь и целуя очень нежно и бережно.
Энджи обвила его руками, прижавшись всем телом и ответила на поцелуй. Глупышка – Рейн не был идеалом. Идеалов не существует. Рейн был демоном, на миг затмившим разум Энджи. Теперь она знала, что с самого начала ошибалась. Хватит строить из себя недотрогу, все равно через несколько часов их не станет... Почему бы и не понежиться в тепле рук Рэя? Энджи не знала наверняка, любит ли Рэй по-настоящему, а не лишь на словах, подобно Рейну, но теперь ей было все равно. Мягкие осторожные прикосновения Рэя ей нравились теперь даже больше, чем страстные объятия ее бывшей любви, под его поцелуями девушка не задыхалась, а чувствовала себя на равных... Эгоистично? Вряд ли так подумает об Энджи кто-нибудь, кто так же отчаялся и хочет нежности.
Пальцы девушки перебирали темные волосы обнимающего ее юноши, глаза были широко распахнуты и глядели прямо в голубые озера глаз Рэя, который, наконец, заметил в серых радужках не только лишь сочувствие его беде, но и нежность, и ласку... Смотреть во влюбленные очи Рэя доставляло Энджи огромное удовольствие: как ни крути, когда тебя любят, это здорово!
Рэй с превеликим трудом оторвался от нежных девичьих губ.
«Люблю. И пусть весь мир будет против, пусть Рейн будет убивать меня долго и мучительно, а потом я попаду в ад, но ты будешь жить, родная», - говорил его взгляд.
«Спасибо тебе. И пусть сегодня мне, может быть, придется смотреть, как ты умираешь, а потом напитать бессмертием ужасного человека, я не откажусь от тебя снова», - отвечала глазами Энджи.
Рэй притянул девушку к себе, не в силах отпустить. Та, наплевав на все, прижалась к нему покрепче и закрыла глаза.

Солнце
-Подъем, - охранники грубо растолкали уснувших пленников. – Полдень через пятнадцать минут.
Рэй, щурясь на свет прожектора, очнулся от бредовой дремы и, подгоняемый стражником, буквально вылетел из камеры. Следом отправилась и Энджи. Голубоглазый парень едва успел перехватить ее, иначе Энджи врезалась бы в стену.
-Вы бы полегче, - посуровел юноша. – Она – девушка.
-Она – ундина и залог бессмертия хозяина, - рявкнул один из охранников. – Ее половая принадлежность мало меня заботит.
Рэй зашипел, как раскаленный металл, опущенный в ледяную воду, но смолчал.
Пленников вытолкнули во двор. Грубо заломив руки за спину, обоих привязали к столбам, вкопанным в почву.
Энджи начинала паниковать. Как бы девушка ни хотела отдать свою жизнь с достоинством, перспектива расставания с пусть даже несовершенным телом, к которому она привыкла за семнадцать лет жизни, ее не прельщала. Энджи взглянула на привязанного рядом Рэя. Выражение лица юноши почему-то напомнило ей о подожженном динамите: казалось, вот-вот прогремит взрыв.
-Так, так, - негромкий звук слишком знакомого голоса полился в левое ухо Энджи. – Я вижу, любовный треугольник в сборе – как сентиментально.
-Рейн… - безошибочно определила девушка, сморщившись.
-Он самый, крошка. Вот мы и встретились снова.
-Она тебе не крошка! – выкрикнул Рэй, пытаясь выдрать руки из узлов.
- Тебя, кажется, никто не спросил, - Рейн плавным шагом описал круг вокруг бьющегося в путах парня.
Парень чертыхнулся сквозь зубы: веревки слишком прочны...
-Ути-пути, хомячка разозлили, – вишневоглазый Техник лишь усмехнулся. – Щелкну пальцами – и твое сердце взорвется, подчиняясь мне. В принципе, так и случится, но чуть позже. А сейчас…
Рейн быстрыми движениями начертал на лбу Энджи пентаграмму. Еле заметное сияние окутало девушку, преобразуя ее тело и разум…
-Знаешь, в обличье ундины ты мне даже нравишься, - удовлетворенно присвистнул белозубый красавец, восхищенно оглядывая стройную и едва прикрытую фигурку Энджи. – Не то, что человеческий облик – ты просто красотка. И ножки такие длинные, и талия появилась…
-Заткнись! – Рэй дернулся, но веревки держали его плотно.
-Ах, ты еще и возмущаешься? – и Рейн демонстративно склонился к губам Энджи.
Только когда плавно изогнутые мужские губы оказались у ее губ, Энджи осознала, насколько этого не хочет. Дождавшись, когда тот наклонится поближе, ундина яростным встречным кивком ударила Рейна в лоб.
Не ожидающий подобной выходки парень на мгновение замер, и в следующий миг упал, сраженный страшным ударом сплетенных в замок рук одного из стражников, молчаливо стоявших сзади.
-Так-то, - выговорил охранник голосом профессора.
-Отец! – догадался Рэй. – Слава Богу, я думал, тебя убили!
-Я был нужен этому прохвосту, - бросил Дэн, спешно распутывая узлы, сдерживающие сына и его красавицу – возлюбленную. – Он мне такие горы из слез Солнца сулил, так хвостом мёл… Нет, Дэн не такой, ошибся парнишка. Мне пришлось драться, чего я очень не люблю, но у одного из охранников я забрал одежду и оружие, надеясь разрядить всю обойму в этого… Но вот так вышло. Умница, Энджи.
-Почему охрана не схватила тебя? – изумился юноша, сверля ненавидящим взором лежащего на земле в обмороке врага.
-Все люди Дождя ненавидят его и мечтают убить, но мало кто пытался. Никто и не притронется к Рейну, чтобы привести в чувство. Жаль, добить его тоже никто не решится – боятся за свои уши и то, что находится в непосредственной близости от них.
-Давай-ка свяжем этого... – и Рэй сделал шаг к врагу.
Дэн еле успел оттолкнуть сына:
-Не трогай его, да и я не трону – мне успели вживить чип в ухо. Если он очнется... Что ж! Устрою ему небольшое кровопускание. Не убью, так искалечу, - и Дэн напоказ передернул затвор оружия.
-Что делать нам, папа? –Рэй схватил за руку ундину, тщетно разыскивающую глазами что-нибудь менее прозрачное, чем ее одеяние.
Дэн выхватил из-под бронежилета что-то вроде длинной железной, завинчивающейся банки. Крышка отлетела в сторону, появились потрепанные, чудом сохраняющие форму страницы.
-Читай скорее, Энджи! – профессор быстро сунул их ундине. – Рейн вот-вот очнется.
-Но я не знаю языка, на котором написано заклинание! – запаниковала девушка, окинув взглядом витиеватые руны, следующие не как обычный текст – слева направо, а по спирали, разворачиваясь от центра.
-Ты – нет. Ундина знает. Отдайся на волю ее сути, - подсказал Дэн, с тревогой вглядываясь в проясняющееся лицо поверженного врага.
Ундина отпихнула сознание Энджи, загнала его в угол, наказав сидеть как можно тише, и вцепилась в страницы.
-Всем молчать, - не своим голосом выговорила красавица. – Начинаю.
Ладони ундины засветились еле заметным сиянием, ветхие листы поднялись в воздух и зависли перед глазами ее.
-Кайримэ ункортал войрис, трэжен фиборис унордис, - незнакомые слова лились плавно и завораживающе.
-Но я знаю… - встрепенулся Дэн, едва первые слоги достигли его ушей.
-Вариэль догузио мирани, коримель мисторния… - нараспев читала ундина, отдавшись древнему языку магии.
-Рейн очнулся, отец! – эти слова прозвучали посреди заклинания, будто приговор всему.
-Не успеешь, - Рейн очнулся и молниеносно выбросил вперед одну руку.
Перед темноглазым демоном стоял нелегкий выбор. Он мог вытянуть жизнь из ундины. Или убить накинувшегося, как коршун, Рэя, пытающегося содрать с пальца Рейна рубиновый перстень, алый луч от которого уже соединился с лобиком мифической девушки. Рейн выбрал бессмертие. Он, несмотря на голубоглазого защитника Энджи, вытягивал из нее вторую сущность. Ундина побелела совсем, превратившись в мел, но спешно дочитывала заклинание:
-Розинэ соргонис…
-Не смей! – рубиновый перстень плотно сидел на пальце Рейна, не желая соскальзывать.
-Поздно! – ликовал белозубый красавец. – Сатурн почти вошел в линию!
Крохотное зерно света медленно продвигалось по кровавому лучу. Зерно тянуло за собой нечто не видимое до конца, но хорошо понимаемое и почти осязаемое…
Душу…
-Витиго… - едва дыша, шептала помертвевшими губами ундина, из последних сил вглядываясь в страницы.
-Не позволю! – Рэй в отчаянии потянул руку Рейна назад, пытаясь либо сломать ее, либо прервать связь алого луча и любимой.
Но луч только изогнулся. В какой бы причудливой позе не оказывались катающиеся в грязи парни, пытающиеся сломать друг другу шеи, демонический камень Тьмы удерживал связь с Энджи, постепенно высасывая ее вторую сущность.
Сущность, без которой первая существовать могла вряд ли.
-Еще чуть-чуть! – ликовал Рейн, наблюдая, как рубин лишает девушку жизни. – Я почти бессмертен!
Ундина изо всех сил вцепилась в ветхие страницы, пытаясь разглядеть последнее слово заклинания.
-Энджи, я тебя люблю! – отчаявшись, выкрикнул Рэй, скручивая с пальца врага талисман. – Борись, родная! Борись ради меня!
Еще немного… Кольцо, наконец, соскользнуло с руки Рейна, оставшись у голубоглазого юноши со стальным сердцем.
В этот же момент душа Энджи схватила за руку почти ушедшую душу ундины, с трудом удерживая ее рядом с собой.

«-Отпусти, - загипнотизированная душа ундины отдалась алому лучу.
-Не смей идти к нему, он – само зло.
-Люблю...
-Это не любовь, понимаешь? Это дьявол, обернувшийся человеком! – Энджи изо всех сил держала свое второе Я за руки.
-Пусть, я люблю этого дьявола...
-Нет! – Энджи отчаянно боролась с притяжением кроваво-красного сияния рубина. – Ты не любишь его! Мы не любим его, ведь ты – это я, а я люблю Рэя!
Наконец-то она сама себе призналась... Девушка почувствовала себя свободной от метаний: действительно, Рэя! Она любит Рэя! Не так страстно, как некогда красавца - Люцифера, но нежно... И это главнее...
-Рейн лучше... – ундина не разделяла точку зрения Энджи. - Отпусти меня, девочка...
-Нет! – И Энджи резко потянула русалочью часть своей души к себе. – Нет! Умрешь ты – умру я, а значит, умрет Рэй! Я не могу позволить погибнуть ему! А ну, вернись, иначе я буду гневаться!
Ундина расслабилась. Связь между ней и камнем Тьмы ослабла, истончилась и разорвалась, как обычная алая ниточка».

-Логимо… - последнее слово и ундина упала на землю.
Страницы древней книги вспыхнули неестественным зеленоватым огнем и сгорели.
-Как? – взвыл Рейн, ненавидяще глядя на потерявшую сознание девушку. – Как она смогла сопротивляться силе рубина?
-Отправляйся в ад, - посоветовал Дэн. – И не возвращайся оттуда.
Не успевшая дойти до рубина душа ундины с едва слышимым хлопком опять втянулась в тело девушки. Плотные грозовые тучи на небе начали таять.
-Ее не успел убить, так хоть тебя с собой заберу! – Рейн, собрав все силы, подмял под себя голубоглазого юношу и прижал ладони к груди его. Стальное сердце, подчиняясь Технику, заколотилось быстрее, угрожая перегреться и взорваться, унеся жизнь голубоглазого влюбленного в ундину молодого человека.
-Мое сердце… - захрипел Рэй. – Папа…
Дэн резким ударом ноги сбил вишневоглазого демона с сына и вцепился в горло Рейну. Но кулак того не желал разжиматься, а стальное сердце, верное и любящее, но все же стальное, билось все быстрее…
Тонкий луч яркого света прорвался сквозь грозовую пелену. Потом еще в одном месте, и еще в одном… Тучи походили на сито. А потом…
Море света. Волны тепла.
Радуга. Яркая разноцветная полоса, выгнувшаяся проснувшейся кошкой. Границы между цветами были довольно отчетливы, красный пылал пожаром, желтый слепил глаза... Да... Назвать это физическим явлением преломления света было равно тому, если бы человек вдруг окрестил Пизанскую башню, все еще держащуюся на фундаменте, простой косорукостью строителей. Это было благоволение волшебства, милость, которую люди все же выпросили своими слезами и страданиями для искалеченной и больной старушки-планеты, ставшей, наконец, настолько счастливой, насколько может быть счастлива невеста в день долгожданного венчания. Не было слов, чтобы описать чудо сие. А радуга была. Ее не могло не быть.
Дэн стряхнул с ладоней то, что минуту назад было Рейном – угольно-черный пепел – и поднялся.
-Вот как-то так… - нелепо прозвучали слова профессора.
Дэн смотрел на радугу, не осознавая, что плачет. Не глядя, он потянулся к тепломеру, снял его и сжал в руке с нечеловеческой силой существа, осознавшего, что больше техника ему не понадобится, что магия теперь – царица этого мира, живого мира, такого же живого, как сердца людей... Всех людей, и даже Рэя – кто осмелится назвать так нежно любящее сердце этого юноши мертвым?.. Тепломер хрустнул – видимо, даже техника приняла это. А слезы все текли из глаз профессора, удостоившегося увидеть Солнце – величайшее чудо, единственную звезду, ради которой он так долго изучал науку и магию... И только задним умом Дэн чуял, что он что-то упустил... Энджи!
Рэй уже сидел около ундины, держа ее за руку:
-Очнись, прошу тебя… Очнись, - чуть не плакал юноша. – Он не должен был успеть…
Девушка не отвечала. Глаза ее были плотно закрыты, темные волосы растрепались, плащ и длинная юбка смялись, даже чешуя на некоторых частях тела немного поблекла. Рэя колотил ужас: неужели она…
-Нет! – парень подхватил любимую на руки, осыпая ее лицо поцелуями. – Нет, нет, нет… Только не умирай… Умоляю… Я без тебя не могу…

«- Ты вернешься? – сощурившись, спросила ундина у Энджи.
-А ты отпустишь? – с надеждой взглянула на морскую диву девушка.
-С чего бы мне держать тебя?
-А я не погибну, если ты уйдешь? – задала, наконец, Энджи наиболее волнующий ее вопрос.
-Если бы этот дьявол силком заставил бы меня уйти от тебя, - ундина подняла руку и погладила вторую часть себя по щеке, - ты бы действительно умерла. Но сейчас мне придется оставить тебя добровольно, ведь я уже выполнила свое предназначение и могу вернуться в небытие, туда, где мои братья и сестры – фениксы, саламандры, гномы, сильфы... В общем туда, где спят легенды. Отныне ты предоставлена самой себе. Надеюсь, я тебе не понадоблюсь больше, чтобы разбираться с мужчинами, - и ундина подмигнула.
-Спасибо, разбираться с ними мне больше не придется. Я нашла свое счастье. Счастье со стальным сердцем, - Энджи протянула руки ундине. – Прощай?
Невесомая рука коснулась пальцев девушки:
-Кто знает… Может быть, и до свидания…
Ундина поблекла, растворяясь. Еле слышным звоном колокольчика прозвучало:
-Спасибо, что не дала подчиниться Тьме...
Ундина исчезла. Душа Энджи стала разрастаться, снова овладевая своим телом…»

Рэй обнимал Энджи. Не ундину. Обычные синие джинсы и маечка, сломавшийся в последний момент тепломер на запястье, собранные в хвост каштановые волосы… Но она была прекрасна. По крайней мере, для голубоглазого юноши со стальным сердцем…
-Рэй… - не открывая глаз, прошептала с улыбкой девушка. – Ты здесь?
-Да, да, я с тобой! – Рэй покрепче прижал к себе любимую. – Ты вернулась! Ты смогла!
-Она отпустила меня… Рэй, скажи, что это? Так тепло… И свет необычайно яркий… Я даже с закрытыми глазами ощущаю это…
-Это – Солнце. Ты смогла, Энджи.
-Значит, оно все-таки существует… - и девушка открыла глаза. – О. Боже. Мой...
Звери в Центрах почуяли его. Память предков давала о себе знать – они знали, что Солнце вернулось. Последняя на Земле черепашка, уже дышащая на ладан, но упорно не признающая прожекторы, вдруг отложила яйца, чтобы продолжить род. Слоны сплетали хоботы с хоботами подруг, зайцы смешно обнюхивали друг друга... Даже самые крохотные мотыльки запросились на волю, своей сущностью требуя ласковых лучей своим ярким крылышкам...
А Хранители Центров, взрослые, серьезные, совсем не сентиментальные люди, еще предки предков которых приглядывали за куполами на протяжении тысячелетия, стояли за стенами, не в силах шагнуть внутрь, туда, где свет был еще искусственным. Они глядели на высокое, нежно-голубое небо с медленно ползущими по нему прозрачными шелковыми облаками, и плакали. От счастья.
-Боже, неужели оно так прекрасно... – Энджи смотрела на небо новыми глазами, слезящимися от непривычно яркого света, но все же видящими намного лучше, чем в сумерках прежнего мира. – Как могли прежние поколения проворонить такое...
-Да. Земля была такой давным-давно и должна была быть такой всегда. Но люди-потребители не понимали своего счастья. Теперь все будет иначе, - подтвердил подошедший Дэн.
Солнце ласкало просыпающуюся планету, даря тепло – не жару, ибо магия осознавала, что человечество не выдержит резкого потепления, а именно тепло...
-О, магия, - дрогнувшим голосом произнес Дэн. – Спасибо за милость твою. Наука никогда не объяснит сие чудо, но теперь все примут тебя, ведь никакие технологии не способны были вернуть нам Солнце, а ты... Ты... Спасибо... Королева Вселенной...
-Откуда у тебя заклинание, пап? – поинтересовался Рэй.
-Рейн не узнал меня и послал в подвал, чтобы я перепрятал книгу. Я вырвал нужные страницы, надеюсь, магия не обидится на меня. Я и раньше слышал об этой книге и языке, на котором она была написана. И даже смогу перевести заклинание: «Солнца свет, вернись обратно, пощади детей своих, дай тепла – не ради злата, ради счастья для других» .
-Откуда ты знаешь этот язык, отец? – приподнял бровь Рэй. – Мне ты никогда не говорил о нем.
-Его знала твоя мама… Она и научила меня…

Выходи за меня замуж...
-Подожди, Энджи! – заливаясь смехом, голубоглазый молодой человек мчался по зеленой траве за девушкой в белом. – Дай дух перевести!
Брызги света вновь и вновь зажигали неземным огнем каждую росинку, до которой могли дотянуться. Зеленоватый туман молодых листочков преобразил корявый лес до неузнаваемости, юная травка таила в себе тугие бутоны, готовые развернуться и добавить полному кислорода воздуху нотки дивных ароматов. Да, Земля, единственная во Вселенной живая планета, была прекрасна. Если и существовал Эдем, райский сад, то вот он вернулся, еще более дивный, еще более яркий...
Крохотные мотыльки носились в пьяном воздухе, упиваясь теплом. Они любили Солнце и друг друга. Совсем как та парочка, которая летела босиком по мягкой траве куда глаза глядят, но – вместе...
Босоногая юная богиня обернулась и вприпрыжку подбежала к нему.
-Что, выдохся? – улыбаясь, Энджи обняла Рэя, ощущая биение его стального сердца.
-Поймал! – парень обхватил девушку за талию и быстро чмокнул в нос. – Ты всегда попадаешься на эту уловку.
-Скажем так, мне всегда нравится на нее попадаться, - Энджи потерлась щекой о щеку любимого.
-Всего год прошел, а кажется, что лет триста... Вот этим я и отличаюсь от Рейна: даже отпущенный мне срок я могу превратить в вечность, а он отдался на волю Тьме, чтобы растянуть свое существование...
-Я знала, что твое сердце будет биться и дальше, Рейн, как всегда, солгал, - Энджи положила ладони на грудь Рэя.
-Может, удастся пересадить мне живое, - с сомнением протянул юноша.
-Не думай об этом. Даже будь оно из слез Солнца, я бы не любила его так сильно, как твое стальное, но доброе и чуткое, - Энджи со вздохом устроилась на плече Рэя. – Мне так с тобой хорошо, спокойно… Я счастлива... Я люблю...
-Правда? – опешил Рэй.
Никогда еще Энджи не признавалась ему в своих чувствах...
Вместо ответа девушка положила ладонь Рэя себе на грудь. Он ощутил, что ее живое сердце бьется в унисон с его стальным...
-Энджи, можно тебя попросить? – выдохнул юноша, обнимая любимую, как самую величайшую драгоценность.
-Например?
-Испеки сегодня твой фирменный яблочный пирог.
-Хорошо, - улыбнулась Энджи.
-И выходи за меня замуж.
Сердце девушки екнуло. Рэй вытащил из кармана крохотную красную коробочку, открыл. Внутри лежало колечко.
-Это не слезы Солнца, но теперь я уверен, что ты примешь его. Это кольцо из такой же стали, как та, из которой сделано мое сердце. Я хочу, чтобы ты была моей женой, чтобы мы прожили долгую и счастливую жизнь, вырастили двух замечательных детишек – мальчика и девочку, радовались внукам, а потом умерли в один день и вместе отправились туда, куда будет угодно отправить нас Богу. У меня лишь один вопрос: хочешь ли этого ты?
Энджи, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться, кивнула. Как он узнал то, что она скрывала в сердце своем?.. Магия, не иначе... Хотя нет... Не магия. Обычная человеческая любовь.
-Я тебя люблю, - поцелуй в нос, - люблю, - поцелуй в лоб, - очень, очень сильно люблю.
-А я – тебя, - прошептала в ответ девушка, обнимая Рэя.
-Так пирог будет? – улыбнулся Рэй, подхватывая любимую, теперь уже невесту, на руки.
-Стой, куда ты меня несешь? – Энджи залилась смехом.
-Поглубже в лесу есть одна премилая полянка, вся в вереске. Думаю, тебе понравится его запах.

4004 год. Планета Земля. Солнечный зелено-голубой шар. Два бьющихся в унисон сердца – стальное и живое, из плоти и крови.
И кто сказал, что чудеса бывают только в сказках?

---

жаль ограничение на знаки стоит =( продолжаем "Ундину"

Ундина
-Ты его целовала? – скривился Рейн, когда Энджи, сгорая от стыда, призналась во всем ему. – Думаешь, это поможет ему вырастить новое сердце? Глупость какая-то.
-Пусть он хоть умрет счастливым… Пусть думает, что я питаю к нему что-то большее, чем просто сострадание…
-Тебе понравилось?
-Как сказать…
Рейн развернул девушку к себе, приподнял ей подбородок.
-Помнится, он прервал нас… Хочешь продолжить?
Сияющие обожанием серые радужки Энджи выдали ее с головой. Рейн лукаво улыбнулся и потянулся к губам дрожащей от счастья и нетерпения девушки. Почти прикоснувшись, Рейн остановился, дразня своим запахом и дыханием. Уста Энджи приоткрылись, и Рейн накрыл их поцелуем.
Кареглазому парню пришлось прижать Энджи к себе, иначе подкосившиеся ноги не удержали бы ее. Упиваясь своим успехом, Рейн действовал все смелее, его руки скользили по спине девушки, заставляя ее дыхание замирать.
-Стой… Я сейчас, кажется, умру, - Энджи пришлось высвободиться, иначе она просто задохнулась бы.
-Тебе так нравится? – бархатистый голос ласкал слух девушки.
-Да… Очень…
-Ждала? Верила, что найду?
-Да.. Никогда не сомневалась в этом...
Рейн подхватил Энджи на руки, сел и уместил ее на своих коленях. Обняв талию девушки руками, юноша снова поймал губы Энджи своими. Девушка запустила пальцы в каштановые волосы любимого, упиваясь его близостью…
Если бы Энджи была чуточку внимательнее, шаги в коридоре не застали бы ее врасплох. Дверь распахнулась, едва не ударившись о стену. В проеме возник Дэн, лицо которого мгновенно сменило выражение с «великого счастья» на «великую смущенность».
-Ой... Извините, что помешал.
Рейн, казалось, вовсе не заметил профессора. Продолжая обнимать Энджи, он всем своим видом ясно показывал, что ему все равно, где и на чьих глазах. Но Энджи не была такой: с превеликим трудом оторвавшись от губ красавца, она смущенно взглянула на отца Рэя:
-Профессор, что-то случилось?
-Ты мне нужна. Рэй очнулся.
Девушка встала, с сожалением посмотрев на Рейна.
-Иди. Я никуда не денусь. Мы продолжим, когда ты вернешься, - сладким, почти приторным голосом произнес Рейн.
Когда дверь закрылась, Дэн тяжелым осуждающим взглядом посмотрел на девушку, мнущуюся у порога.
-Я понимаю все, - после долгого молчания проговорил профессор. – У тебя есть своя жизнь и тебе решать, с кем быть. Но, скажи, почему ты, после того, как поцеловала и так ласково обняла Рэя, побежала искать нежности в объятиях этого грубияна? Выбери, наконец, чья ты.
-Уже выбрала. Но ваш сын никак не хочет принять мой выбор.
Молчание…
-Иди к нему, сейчас ты нужна ему, как никогда, - вздохнул профессор. – Я ничего не могу сделать, к сожалению...
-Хорошо.
Дверь открылась легко. Рэй лежал под одеялом и дремал, уставший от собственного бреда. При виде несчастного юноши у Энджи проснулась жалость. Он любит… И ничего не может поделать с этим… А тут еще и приговор… Может, Рейн не будет возражать, если этот последний месяц Энджи будет ласкова с Рэем…
Легкий поцелуй в лоб разбудил спящего юношу. Он медленно открыл глаза и увидел ЕЕ – ту, которая только что снилась ему. Его радость и счастье, его любовь и слабость, его Энджи… ЕГО Энджи…
-Ты пришла… - Рэй попытался приподняться, но девушка испуганно заставила его снова прилечь. – Прости…
-Все забыла, все простила. Лежи, Рэй. Ты слишком слаб.
-Он тут?
-Тут. Послушай, та сцена… Я...
-Ты не должна извиняться. Это он извинится перед тобой и мной, - прошипел Рэй, глаза которого стали вдруг напоминать две колкие льдинки.
-Рэй… - Энджи не нашла другого способа заставить юношу замолчать, кроме как обняв его.
Даже слабый, Рэй смог так сжать Энджи в объятиях, что та чуть не задохнулась.
-Рэй… Я постараюсь быть с тобою ласковее. Но все же не питай особых надежд... Я люблю другого.
-Его, да? – глаза Рэя сверкнули. – Мерзавца без чести и совести…
-Не надо так…
-Энджи, он просто играет тобой! Я докажу это, я смогу… - Рэй покачнулся и стал заваливаться набок.
-Тише, тише, - Энджи снова прижала к себе ослабшего юношу. – Отдыхай пока. Тебе что-нибудь принести?
-Не надо. Просто посиди рядом.
-Хорошо.
Энджи сидела на кровати Рэя, держа его за руку. Парень уже посапывал, снова погружаясь в свой дивный сон, где он и она – вдвоем, только вдвоем...
-Ты лжешь. Зачем? – голос Дэна вывел девушку из оцепенения.
Энджи вздрогнула, подумав, что профессор обращается к ней. Но она ошибалась: приглушенный голос Дэна звучал за дверью.
-Не знаю, о чем ты, - ответил ему Рейн.
Голос юного полубога звучал странно. Куда-то делись все бархатистые нотки, заменившись металлической звенящей холодностью.
-Сталь не ржавеет, - ответил Дэн. – Медицинская сталь – тем более.
-Кто сказал, что оно ржавеет? – надменный голос царапал нервы, будто пенопласт стекло. – Клапаны ты делал не из стали, а из силикона.
-Ну, и? Силикон-то как может повлиять на жизнь сына?
-Тебе не следовало совмещать сталь с ним, это неправильно.
-Думаешь, если ты Техник, ты знаешь все лучше меня? – медленно, но верно Дэн выходил из себя.
-Слушай, ты! – вдруг неожиданно грубо прикрикнул Рейн. – Семнадцать лет ты чертил схемы, я же, проведя пару раз ладонью над его грудью, нарисую их в подробностях! Пора признать, что я умнее тебя, старик!
-Старик? – задохнулся Дэн. – Мне всего сорок!
-Развалина, - парировал Рейн. – И помни одну вещь...
Рейн перешел на шепот, но Энджи, пораженная до глубины души его тоном, напрягла слух и разобрала:
-Я его оживил, я могу и убить. А сейчас я намерен рассказать Энджи о том, кто я на самом деле. Уйди с дороги.
Энджи едва успела принять самое невинное выражение лица, как дверь мягко открылась и в образовавшуюся щель просунулась голова Рейна.
-Энджи, Рэй. Мне нужно с вами поговорить.
-Нам не о чем с тобой разговаривать, - прошипел Рэй, привставая.
-Лучше выслушай, - быстро прошептала Энджи, душу которой омрачило сомнение.
Ну не могла она думать, что когда-нибудь Рейн будет так разговаривать.. Слова его были колки, как пурга в январе и столь же опасны...
Рейн прошествовал в комнатушку и бесцеремонно присел на край кровати Рэя, который отодвинулся, как от ядовитой змеи.
-Я – человек Дождя, - выговорил, наконец, Рейн. – Даже имя мое означает: «Дождь». Мы верим, что там, за тучами, есть Солнце, дарившее в прежние времена человечеству тепло и свет.
-И мы верим в это, - согласился Рэй, удерживая в себе переполнившую его ревность.
«В это, но не тебе, хорек», - добавил про себя голубоглазый парень.
-Какая глупость, позабудь-ка лучше, из детских снов не получить тепла. Нет в небе Солнца, там лишь только тучи, я сколько раз все видела сама. Легенды, мифы – все это прекрасно, но все ж на вере долго не прожить: одумайся, ведь это так опасно - и знать, что зря, и все равно любить, - сама себя не контролируя, отозвалась Энджи.
-Я ждал этого, - глаза Рейна засияли. – Смотрите.
Быстрыми прикосновениями пальцев кареглазый начертил на лбу девушки сложную пентаграмму. В мгновение Энджи преобразилась.
На кровати Рэя сидела юная богиня. Это была Энджи, но в тоже время и не она. Идеальной формы длинные босые ноги в некоторых местах были покрыты чешуей, почти черные тяжелые кудри свободно ниспадали на плечи. Одеждой красавице служил кусок полупрозрачного, газового полотна, искусно обернутый вокруг верхней части тела и скрепленный крохотной брошкой из серебра. Длинная юбка из той же ткани красиво облегала стройные ноги. Со стороны это выглядело, как рыбий хвост. Завершал наряд прозрачный, словно из воздуха сотканный длинный плащ, тем не менее не совсем прикрывающий прелести девушки - руками, тоже со следами чешуи и с еле заметными перепонками между пальцев девушка прикрывала грудь, все же просматривающуюся сквозь одеяние. Две тонкие жаберные щелочки по сторонам длинной, изящной шейки испуганно и жадно ловили воздух, открываясь и закрываясь часто-часто.
«Все, как в той легенде, даже хвост в той или иной мере присутствует», - восхитился про себя профессор.
-Что ты сделал с ней? – Рэй взвился над кроватью и вцепился в безукоризненно-белую рубашку Рейна. – Верни Энджи назад!
-Это и есть Энджи, сынок, - оттащил Рэя от врага профессор. – Это – ее истинное Я. Она – ундина. Та, которой суждено принести на Землю свет и тепло Солнца.
-Мне не нужно тепло и свет какого-то там Солнца! Верните мне мою Энджи, обычную, без этой чешуи и… и… Хотя бы более одетую!
Ундина покраснела, когда осознала, что сидит практически нагая в компании трех мужчин. Она попыталась спрятаться за Рейна. Рэй заботливо набросил на плечи девушки одеяло, в которое та незамедлительно завернулась, спрятавшись от мужских глаз.
Но из трех представителей сильного пола на нее смотрел только один, пронзительно-голубоглазый, и то стесняющийся опустить взор ниже жабр. Дэн испуганно переводил взгляд с сына на Рейна, боясь, что парни передерутся из-за красавицы. Рейн же внимательно изучал рисунок на обоях – вьющуюся виноградную лозу – почти вымершее на данный момент растение, оставшееся в единичных экземплярах лишь в одном из множества Центров.
-Послезавтра у нас будет шанс вернуть Солнце. Люди Дождя давно ищут девушку из предсказания. Энджи, то, что ты спасла меня, не случайность. Это судьба. Пойдем со мной, в деревню людей Дождя, и тогда мир будет снова счастлив и светел, - Рейн повернулся к изменившейся девушке, вызвав у Рэя реакцию закипавшего чайника.
-Что за бред ты несешь, красавчик? – уже даже не старался сдерживаться молодой человек. – Она не хочет идти с тобой в какое-то там село, она останется тут, с нами! Верно, Энджи?
-Я… Я не знаю…
«Отпустить ее в самое сердце ада и то безопаснее, чем позволить ей идти с этим парнем. Он человек Дождя, от таких жди беды… Мишель меня предупреждала…Черт, мне придется их сопровождать, ведь Рэй не отпустит ее одну, а я не позволю сыну остаться с ними без меня – мальчишки перегрызут друг другу горло!», - подумал Дэн.
В душе Энджи боролись две ее стороны. Одна – человеческая, другая – русалочья. Вторая отчаянно боялась, первой было все равно, где быть, лишь бы рядом с кареглазым херувимом, наконец-то доставшимся ей. Первая верила Рейну безоговорочно, вторая опасалась его. Взгляд коньячного оттенка глаз теперь почему-то страшил девушку, но почему – она не могла понять.
Рейн заметил колебания Энджи. Он засунул руку за пазуху, потом, сжимая что-то в руке, встал перед ундиной на колени, почти касаясь маленьких ступней, похожих на две изящные морские раковинки. Парень протянул руку.
-Энджи, давай пойдем в селение людей Дождя вместе. Я хочу быть с тобой в горе и в радости, и так далее. Ты выйдешь за меня замуж?
В ладони Рейна, широкой, сильной ладони лежало тонкое золотое колечко.
Человеческая сторона окончательно задушила русалочью. Чешуя и перепонки исчезли, немного пухлости прибавилось уж слишком идеальной фигуре ундины, волосы снова собрались в длинный хвост. Одежда возникла из ниоткуда, позволив Рэю расслабиться.
-Конечно! О, Рейн, как я счастлива! – и Энджи, совершенно позабыв о наблюдающем голубоглазом Рэе, странном разговоре Дэна и Рейна, бросилась в объятия возлюбленного.
«Ты проиграл», - прочел по губам Рейна парень со стальным сердцем.
В один миг он лишился последней надежды.

К людям Дождя...
Сборы были недолгими. К вечеру трое мужчин и девушка покинули зачарованный пятым измерением дом. Мокрый лес поглотил их, обдавая каплями, все еще свисающими с концов голых ветвей, и запахом прелой земли.
-А какие они, люди Дождя? – поинтересовалась Энджи, следующая хвостом за вишневоглазым Аполлоном.
-Как тебе сказать… Разные. Но всех нас объединяет одна цель: вернуть Солнце, - ослепительно улыбнулся Рейн, вызвав удушающую волну ярости в Рэе. – Насколько я знаю, вся беда произошла по вине прежних поколений, слишком нерасчетливо обращавшихся с природными щедротами. Все это – из-за золота.
-Но причем тут драгоценные металлы? – в голосе Дэна чувствовалось непонимание.
-Не драгоценные металлы, а только золото. Видишь ли, шеф, золото – это слезы Солнца. По крайней мере, с магической точки зрения, а не с научной. Человечество слишком жадно оказалось до драгоценности, сделали из магического артефакта разменную монету, убивали, предавали... Тогда магия взбунтовалась и, наверно, сказала самой себе: «Хорошо. Вы осквернили слезы Солнца, подаренные вам, как напоминание о существовании чудес и волшебства. Так оставайтесь и без самого светила. Сами виноваты». Небо нахмурилось, даруя нам только лишь воду, вечная поздняя осень установилась на планете. Природа дала нам крупный пинок, чтобы мы одумались. Вот только как умолить ее простить людей – загадка даже для меня.
Энджи восхищенно глядела на Рейна, ловя каждый звук его голоса.
-А зачем тебе Энджи тогда? Как она сможет помочь? – превозмогая злобу, вопросил Рэй.
-Пока это секрет. Я хочу, чтобы моя девочка получила приятный сюрприз.
-Как барашек на заклание идешь, девочка, - пробурчал Дэн. – Не зная, что ее ожидает…
-Все будет хорошо, - улыбаясь, прошептала Энджи. – Рейн, почему ты решился сделать мне предложение?
-Иначе бы ты за ним не пошла, - хмыкнул Дэн. – Ясно, как божий день.
-Ну, конечно. Давайте, делайте меня мерзавцем. Один по уши влюбленный, ничего вокруг не видит, второй во всем первому потакает. А я тут – главная скотина, - обиделся Рейн.
-Дэн, перестаньте. Я его люблю …
Эти три слова заставили стальное сердце Рэя екнуть и болезненно сжаться.
-Все в порядке, сынок? – обеспокоился Дэн, от которого не скрылась гримаса боли на красивом лице юноши.
-Все хорошо, - механически выговорил Рэй. – Счастлива она – счастлив я. Я рад за тебя, Энджи. Поздравляю.
-Спасибо, друг, - тепло улыбнулась девушка.
Она не могла знать, какую боль причинила этим словом…
Просто друг… Хотя не раз он явственно давал ей понять, что одно слово – и он даже в ад полезет, если она захочет... Просто друг... Тот, кто готов вынуть из своей груди свое стальное сердце и отдать ей, если ей вдруг захочется... Просто друг... На глазах у которого можно обнимать другого, целовать другого, любить другого... Друг... Он всего лишь друг...
-Давайте сделаем привал, - посоветовал Рейн. - Идти еще долго, я не хочу, чтобы моя любимая устала.
«Ложь», - подумал Рэй, вовремя закрыв рот.
-Вызвал бы такси, если такой благородный, - сам того не зная, поддержал Дэн сына.
-Автомобиль не проедет в те места, вокруг болота и много деревьев.
-Да уж, - фыркнул Дэн. – Хорошенькое местечко выбрали для жилья. И к чему так скрываться?
-Я что, обо всем докладываться должен? – рассердился Рейн.
Энджи обняла жениха и попросила успокоиться. Кареглазый парень, словно издеваясь над несчастным соперником, впился поцелуем в губы своей девушки.
-Постыдились бы, - окрикнул Дэн. - При всех целоваться...
-Пусть. Мне все равно, - пустым голосом выговорил Рэй. - Разбивайте палатку, я скоро вернусь.
Нетвердым шагом Рэй направился в гущу вольготно разросшегося аргуса, размерами напоминающий уже скорее куст, чем траву.
-Куда ты? - дернулся за ним отец.
-Я хочу побыть один, - и Рэй ушел.
-Ой, - Энджи виновато посмотрела на профессора. - Что я наделала...
-Да, всего лишь! - взорвался Дэн. - Целовать другого на глазах влюбленного в тебя человека, что может быть невинней? Продолжайте, я не мешаю!
Рейн ослепительно улыбнулся, словно издеваясь над отцом соперника.
Дэн внимательно оглядел парня, после повернулся и быстро скрылся из виду. В последний момент он наконец-то понял, что именно в облике возлюбленного Энджи царапнуло его, подтверждая, что красавчик – человек Дождя.
Ни один землянин от младенца до старика не выжиет без тепломера. На запястье темноглазого юноши его не было.
Дэну показалось, что это заметил только он.

Аполлон и неудачник
-Продолжим? - плотоядно прошептал Рейн.
-Мне кажется, что мы зашли слишком далеко, - погрустнела девушка. – Бедняге и так жить осталось недолго, а я его еще и мучаю... Рейн, может, пока не будем при нем вести себя как парень и девушка? Хотя бы при нем? Мне его жалко...
Рейн схватил Энджи за плечи и развернул к себе.
-Милая, что за печаль в наших красивых глазках? Подумаешь, обидчивые какие! На обиженных воду возят. Нам же хорошо вместе, да?
Энджи колебалась. Рейн мягко прислонил ее к стволу давно погибшего, чудом стоящего еще дерева с довольно облезшей мокрой корой, склонившись ближе. Из-за дождя его запах был еще сильнее, он затмевал разум девушки, мешая думать адекватно.
-Ну, и почему, - страстный шепот лился в уши Энджи, - мы должны скрываться? Кто они такие, чтобы указывать нам?
-Друг и отец друга. Рейн, - взмолилась Энджи, - пожалуйста...
-Они не нужны нам, - голос красивого юноши действовал на Энджи, как дудочка на змею. - Есть только ты и я, любимая. Скоро я стану счастливейшим из смертных.
В мокрой рубашке Рейн выглядел еще более красивым, чем обычно. Влажная ткань облегала его тело, выделяя каждый мускул на широкой груди. Энджи, зачарованная, положила ладони на плечи парня. Почувствовав победу, Рейн притянул к себе девушку и наградил долгим поцелуем, перехватывающим дыхание. Ноги Энджи снова подкосились. Юноша умело прижал ее к стволу дерева, целуя в лоб, глаза, нос, не позволяя что-либо сказать.
-Любишь меня? - шептал юноша, уже заранее зная ответ.
-Люблю...
-Сильно любишь? - еще один поцелуй.
-Сильно... Очень сильно.
-А давно ли? - Рейн мягко спустился к шее.
-С момента нашей первой встречи... - выдохнула Энджи, почти теряя сознание.
-Настолько давно? - Рейн удивленно оторвался от девушки.
-Да... Прошу тебя, не останавливайся...
Рейн коварно улыбнулся и приник к шее Энджи.
-Ей хорошо с ним… - грустно прошептал Рэй, отпуская ветку облезлого кустарника, из-за которого наблюдал за целующейся парочкой. – Я ей не нужен…
-Она поймет все, - рука Дэна легла на плечо сына. – Энджи не глупа и разберется в ситуации. В конце концов ты жизнь ей спас, хотя бы благодарность...
-Рейн тоже ее спас, - горько усмехнулся парень. – Пап, правда, весело? Я спас Энджи, и сразу же она – меня. Рейн спас ее – и Энджи отплатила ему тем же. Круговорот спасения в природе какой-то... Только вот...
Рэй помолчал и изрек:
-Лучше бы я тогда умер, но не принял помощи этого...
-Без паники, - окрикнул Дэн. – Девочка еще поймет все.
-Будет слишком поздно. Они поженятся.
-Я уверен, что этого не произойдет. Рейн – хорек, он обязательно вывернется как-нибудь, - уверенно произнес профессор. – А если не вывернется, придется тебе спасать девочку, ведь он – человек Дождя, а я им не верю, адовым тварям.
-Если он сделает ей больно, исход будет только одним, - увидев в глазах отца немой вопрос, Рэй пояснил тихо, но уверенно: - Я убью его.
Дэн похолодел. Он умел разбираться в человеческих эмоциях. Если бы его сын сейчас начал метаться с воплями: «Убью! Убью непременно!», Дэн был бы спокоен – это всего лишь истерика. Но этот ледяной взгляд, словно в пустоту, эти колющие своей тишиной слова, спокойный, ровный тон звучали как приговор. Убьет…
Убьет, даже несмотря на то, что люди Дождя мгновенно восстанавливаются, намокая…
Убьет, даже несмотря на то, что Рейн намного сильнее, гораздо коварнее, и, кажется, умнее Рэя.
Убьет из-за нее, обычной довольно-таки девочки, которая почему-то в один миг свела голубоглазого парня с ума, из-за мечты, которую сам еще до конца не осознал... Убьет, и ведь рука не дрогнет...
Рейн оторвался от Энджи, одной рукой поддерживая ее, чтобы та не упала, и с тревогой посмотрел вглубь леса.
-Показалось… Или… Крошка, подожди меня несколько минут. Я вернусь, и мы продолжим.
Едва заметный кивок. Рейн развернулся и упругой походкой барса направился прямиком во влажный аргус.
Дэн успел шмыгнуть за толстый ствол дерева почти метром в обхвате. Рэй оказался менее расторопен. Рейн схватил его за шиворот, заставив смотреть себе в глаза.
-Подслушивал?
Рэй не знал, что ответить. Он смотрел в темно-вишневые озера глаз Рейна. Тот передернулся – взгляд парня со стальным сердцем начал пугать его.
-Что тебе нужно?
-Это тебя спросить надо, - прошипел Рэй. – Что тебе нужно от Энджи?
-Я ее люблю и скоро на ней женюсь.
-Ложь! – Рэй попытался вырваться, но потерпел поражение. - Даже мое металлическое сердце чувствительнее твоего каменного!
-Она – ундина, водная легенда. Слышал поговорку: «Вода камень точит»?
-Мне плевать. Она все еще Энджи, милое, наивное существо с доброй душой, которая тебе, животному, верит. Не смей делать ей больно!
-Зачем мне делать больно ей? – улыбнулся нехорошей улыбкой красавец. – Я могу сделать это с тобой, причем гораздо быстрее…
В ту же секунду грудь Рэя пронзила адская боль. Юноша упал на колени, зайдясь в неслышимом крике. Тело похолодело – кровь замедлила бег…
-Знай, я могу убить тебя в любой момент. Ты жив только благодаря Энджи. Если с тобой что-нибудь случится по моей вине, она окончательно потеряет ко мне доверие. Благодари судьбу, что она пока нужна мне.
-Зачем? – хрипло выговорил Рэй, держась за левую сторону груди. – Зачем… она… нужна тебе?
-Не твое дело. Расслабься и получай удовольствие от сознания того, что крошке со мной хорошо. Конечно, я же само совершенство, - усмехнулся Рейн, медленно подвигав пальцами, отчего сердце Рэя заплясало, подобно дождю на водной глади.
-Не касайся Энджи своими грязными руками! – Рэй силился взглянуть в глаза своему мучителю.
Рейн только ухмыльнулся и разжал кулак, направленный в сторону груди Рэя.
-Меня тронула твоя забота. Но дела это не изменит. Она моя. Ты проиграл наш спор – отойди и не мешай, неудачник.
Вишневоглазый молодой человек развернулся и двинулся обратно.
-Лучше бы ты умер там, в подполе! О, знать бы, что за человек заточил тебя туда, демона! – выпалил Рэй в спину уходящему врагу.
Рейн обернулся и тяжелым взглядом всмотрелся в искаженное гневом красивое лицо голубоглазого юноши.
-Такие, как я, бессмертны…
Почему-то эта фраза напугала Рэя больше всего.

Видение
Ночь накрыла влажный лес непроницаемым покрывалом. После одиннадцати часов вечера отключались прожекторы: те, что стояли вдоль дорог и освещали города, и те, что были в лесу. Лишь мощные световые устройства на воздушных станциях помогали различать контуры объектов. Но все же двигаться ночами можно было лишь на ощупь.
На расстеленных на сырой земле покрывалах – в спешке не нашлось ничего более удобного и малогабаритного - крепко спали Дэн и Рэй. Рейн заснул сидя, прислонившись к стволу дерева. Энджи достался теплый плед, заботливо отданный профессором.
Она спала и видела страшный сон.

«Энджи стояла в дверях, не в силах шагнуть. В уютной комнатушке на диване, закинув руки за голову, лежал молодой мужчина, насвистывая что-то неопределенное. Работал телевизор, шли новости. Лица мужчины Энджи не видела – плохое зрение давало о себе знать, да и далековато был диван от входа...
-Можно? – спросил кто-то сзади.
Мужчина кивнул, точно зная, что кивок видят.
Прямо сквозь Энджи, будто она была бесплатной тенью, прошла молодая красивая женщина. Белокурые волосы ее ниспадали по плечам, приятного оттенка кожа была ухожена, глаза светились. Женщина направлялась прямо к смотрящему новости молодому человеку.
-У меня хорошие новости, - улыбнулась красавица.
-Он лишь через месяц, ты путаешь, Фиби, - не дослушав, отмахнулся мужчина.
-Я не о нем, любимый. У меня хорошие новости для нас двоих.
Мужчина, видимо, заинтересовался, так как сел и все же обратил внимание на собеседницу.
-Ну, что такое?
-Я беременна, - засветилась счастьем Фиби, взяв за руку любимого.
На лице мужчины последовательно отразились удивление, неверие, а затем и ярость.
-Повтори-ка...
-У нас будет дочка, - женщина не замечала исказившегося гневом лица.
Мужчина наотмашь ударил будущую мать по лицу.
-Я предупреждал! Никаких детей! Ненавижу сопливых младенцев‼! Тварь, ты специально‼!
Фиби корчилась под ударами на полу, закрывая живот руками в последней, отчаянной попытке защитить дитя. Энджи рванулась вперед, чтобы оттащить разбуянившегося отца от нее, но ноги будто прилипли к полу. Она могла лишь наблюдать...
-Стой! – рыдала несчастная. – Ты убьешь нашу дочку!
-Скажи спасибо, что я не убил тебя вместе с ней! Ах, тварь, мне даже курить захотелось...
Мужчина полез за сигаретами, вынул одну и щелкнул зажигалкой. Пустив клуб дыма под потолок, он еще раз пнул жену и широкими шагами направился вон из комнаты.
Он тоже прошел сквозь Энджи. Теперь она увидела его вблизи...»

Девушка проснулась в холодном поту.
Мужчина из ее сна оказался Рейном.

Прозрение
Долго Энджи трясло от ужаса и неверия. Но факт оставался фактом: в то время, когда человек в ней тянулся к юному полубогу, ундина в ней боялась его.
Что-то подозрительное почувствовала девушка, когда поменялась там, в доме Дэна. Когда тело ее изменилось, изменился и разум. Темно-вишневые глаза ее любимого вдруг стали холодными и колкими, слова веяли ложью, движения – наигранностью. Когда парень протянул ей кольцо – ундина чуть не оттолкнула его руку. Но человек в ней, влюбленная до безумия человеческая сущность, задавила свое второе Я и приняла предложение с восторгом…
Только сейчас Энджи смутно начала догадываться, что поторопилась.
Но она любила… Любила в нем все… Девушка искала, а главное, находила сотни тысяч причин, чтобы свалить все с «больной головы на здоровую», иначе говоря, чтобы оправдать смутные сомнения.
Нет, второго шанса точно не будет. Если вдруг у Рейна помутился рассудок, надо использовать ситуацию. Ведь она так хочет быть его женой… Готовить ему, а потом с улыбкой наблюдать, как он ест, нежно целовать, когда он уходит на работу и возвращается с нее. Энджи мечтала прожить с Рейном долгую и счастливую жизнь, родить ему деток – мальчика и девочку, радоваться внукам, а потом умереть в один день с ним и за ним отправиться туда, куда будет угодно поместить их Богу.
Но Рэй…
Ундина - Энджи определенно была неравнодушна к голубоглазому влюбленному парню. Он явно был искренен с ней, явно любил по-настоящему, нежно, трепетно… Рэю можно было довериться и без опаски упасть в его руки, зная, что точно поймает. С таким можно прожить долгую счастливую жизнь…
Но человек – Энджи испытывала к Рэю разве что легкую симпатию.
Девушка приподнялась, отбросив одеяло. Она вытащила крошечный фонарик, включила его и сняла свое колечко. В неярком свете Энджи едва различила внутри надпись на незнакомом ей языке. Признание в вечной и нерушимой любви или проклятие? Она не знала…
Энджи выскользнула из-под пледа и буквально на ощупь пробралась к Рэю. Ей определенно надо было поговорить с кем-то понимающим.
Рэй удивленно поглядел на девушку, но не стал отстранять такой шанс пообщаться с любимой и тихонько, чтобы не разбудить отца, поднялся.
Помогая Энджи не натыкаться на деревья, Рэй отвел ее туда, где, по его мнению, Рейн точно не мог бы услышать их. Постелив свою куртку на отсыревшее бревно, парень помог Энджи присесть и опустился рядом.
Влажный лес не издавал никаких звуков. Рэй сидел, опустив голову и изучая носки своих кроссовок. Энджи попыталась взять за руку парня, но тот отдернул пальцы, как от огня.
-Ты меня ненавидишь? – грустно спросила Энджи.
-Напротив…
-Почему тогда отстраняешься?
-Ты делаешь мне больно. Ты целуешь меня, спасая из бреда, а потом идешь к Рейну и буквально виснешь на нем. Ты обнимала этого прохвоста часа два тому назад, а сейчас пытаешься взять за руку уже меня… Ты играешь со мной? За что? – выдохнул Рэй.
-Я хочу, чтобы ты понял меня… - начала Энджи, но голубоглазый парень не дал ей договорить.
-Думаю, всем будет только сложнее, если мы продолжим. Я ухожу.
-Погоди!
Энджи успела схватить Рэя за руку. Его пальцы были ледяными.
-За что ты ненавидишь Рейна? Прошу, скажи мне. Только лишь из-за того, что его люблю я?
-Энджи, ты полюбила ужасного человека, даже не человека, а исчадие ада, - почти простонал Рэй, снова опускаясь рядом с девушкой.
-С чего ты взял?
-Ты не знаешь о нем того, что знаю я… - отозвался голубоглазый парень.
-Так просвети меня.
-Тебе будет слишком больно, - отказался Рэй. - Давай забудем этот разговор, пока он не перешел в другое русло.
-Пожалуйста…
Против подобного просящего тона Рэй не мог устоять. Он вытащил из кармана маленькое устройство.
-Знаешь, что это?
-Диктофон, он нужен, чтобы записывать слова других. Лично я такими пользовалась на лекциях в институте, если это можно было назвать лекциями – кто спал, кто ел, кто дурака валял, - Энджи повертела коробочку в руках. – Но зачем…
-Нажми на кнопку.
Девушка послушалась. В тишину влажного леса ручейком полились звуки голоса Рейна и… Какой-то женщины...

«-Я нашел ее.
-Это ты? – знакомый чем-то Энджи голос казался страшно напуганным. – Куда ты пропал? Мы обыскались тебя!
-Вернусь, поговорим, - пообещал Рейн. – Очень серьезно поговорим. А пока вынь перстень из тайника.
-Как? Уже?
-Сегодня она чуть не упала в обморок, увидев меня без рубашки. Наивная мышка бегала за мной еще два года тому назад, думаю, не будет проблем с ее обольщением.
-Не перестарайся, - голос справился со страхом и теперь умело пытался изобразить заботу.
-Знаю, - раздраженно откликнулся Рейн.- Два дня – и она будет готова на смерть пойти за меня.
-У тебя – целая неделя, - промурлыкала женщина. – Парад планет будет в пятницу.
-Как? Разве не в воскресенье? Но Митч… - удивился чему-то вишневоглазый юноша.
-Митч, как и все астрологи, всегда ошибается. Мне пришлось лично перепроверять все данные.
-Вот неудачник, - голос Рейна посуровел. – Вернусь – пусть не ждет снисхождения.
-Давно пора. Он мешает нам, - в тон ответила незнакомка. – Так она красивая?
-Не моего типа дамочка. Не вижу в ней ничего привлекательного, если честно. Правда, один тут чуть ли не стреляться со мной готов от одного ее взгляда.
-Кто такой? – поинтересовалась женщина.
-Сынок местного профессора. Чудак со стальным сердцем.
-Ничего себе, - голос явно был заинтересован. – Что-то новенькое.
-Он не угрожает мне. Ведь ты знаешь, что я могу сделать с его моторчиком. А пока давай поговорим о нас, Фиби. Весело ли тебе было, пока я мучился в заточении?..»

Рэй выхватил из рук Энджи диктофон, резко выключил его.
-Дальше несущественно. Основная информация уже прозвучала.
Энджи сидела, застыв. Рэй обеспокоенно положил руку ей на плечо. Словно очнувшись, девушка обернулась к нему, смотря прямо в голубые бездны глаз.
-Фиби... Не может быть... Тот сон...
Энджи механически рассказала другу о ночном видении. Рэй приподнял бровь:
-Все нормально, ты не бредишь. Это ундина в тебе дает о себе знать.
-Так это не сон?
-Это явь. Это было или будет. Да, жаль ребенка...
-Рейн не любит меня? – скорее констатировала, чем спросила Энджи.
-Лично я считаю, что он – змея. Даже такой кровожадный хищник, как барс, слишком благороден для него.
-«Дабы вкусить любовь, дабы ею и унизиться...»
-Это слова из легенды об ундине! Ты видела во сне библиотеку? – догадался Рэй.
-Но как ты..
-Именно в этот момент ундина вселилась в тебя. Что с тобой? Ты плачешь?
Энджи сама не заметила, что по ее щекам текут соленые ручейки. Она вытерла их – набежали новые.
-Странно… - выдохнула девушка, рассматривая мокрую ладонь.
-Что?
-Я так редко раньше лила слезы, а последнее время только и делаю, что реву…
-А когда был последний раз? – Рэй инстинктивно понял, что сейчас с Энджи надо говорить о чем угодно, лишь бы говорить.
-Когда я вытащила совершенно незнакомого человека из подпола, а потом узнала в нем свою первую любовь...
Голубоглазый парень замер, заметив, что девушку бьет дрожь.
-Ты замерзла? – через голову Рэй стянул свитер, оставшись в тонкой, почти не греющей футболке, и набросил его на плечи любимой. – Вот. Согреешься.
Энджи, не контролируя свое тело, встала и пошатнулась. Рэй еле успел принять девушку в свои объятия и осторожно приземлиться обратно на бревно, бережно удерживая ее. Едва девушка почувствовала на своих плечах узкие крепкие ладони Рэя, она разрыдалась. Вся боль, скопившаяся в хрупкой девичьей душе за все годы жизни, вылилась в эти слезы. Энджи трясло. Крупные волны дрожи пробегали по телу девушки - создавалось впечатление, что ее пытают током.
-Все меня ненавидят, - всхлипнула Энджи. – Всем от меня что-то, да нужно, но не я!
-Неправда, - возразил Рэй, успокаивающе поглаживая девушку по волосам.
-Правда! Вот что тебе нужно от меня?
-Твое сердце, - незамедлительно отозвался Рэй.
-Хочешь пересадить его себе? – всхлипнула девушка, не понимая подтекста слов друга. – Забирай! Я ненавижу его, ненавижу!
-Оно мне нужно, - подтвердил Рэй. – Но только, пока бьется в твоей груди.
Молчание, уже лишь изредка прерываемое всхлипами.
-Энджи, посмотри на меня. Подними голову, - практически приказал голубоглазый юноша.
Девушка механически послушалась, устремив на Рэя свои заплаканные глаза.
-Когда ты поймешь, глупышка, что я тебя очень сильно люблю? - грустно спросил парень, мягко отводя за ухо Энджи выбившуюся прядь.
Энджи вдруг словно током ударило. На миг она увидела напротив себя папу, который очень любил играть ее волосами. Та же забота, та же преданная любовь... Папа, папа! Твой взгляд, твои теплые руки...
Но видение длилось миг, не больше. Она снова видела Рэя, ощущала его теплые ладони, согревающие ее пальцы. Зато теперь она смотрела на него другими глазами, она поняла, насколько ее любят, и Энджи стало мучительно стыдно за то, как она заставила парня мучиться.
-Когда ты успел? – только и спросила девушка. – Когда я стекла из тебя вырезала?
-Гораздо раньше, - покачал головой Рэй. – Когда ты дрожала на остановке, а мы с папой проезжали мимо. Я тебя сразу заприметил, а когда понял, что тебе срочно нужна помощь, заставил отца подобрать тебя. Ты была такая милая, хоть и промокшая, продрогшая и напуганная, похожая на отнятого от матери котенка… Ты веришь в любовь с первого взгляда?
-Именно так получилось с Рейном, - прошептала девушка.
-И у меня также вышло. Знаешь, если бы Рейн был нормальным парнем, я бы даже не имел ничего против – не любишь, так не любишь, главное, чтобы тебе было хорошо. Но такому человеку позволять обманывать тебя я не собираюсь. Много чести.
-Рэй… Но во мне же нет ничего привлекательного? Что ты во мне нашел?
-Зачем веришь всему? – возмутился Рэй. – Глупец, он даже не знает, какую чистую душу собирался погубить. Энджи, ты – мое Солнце, с тобой я бы мог отказаться даже от настоящего. Веришь мне? Улыбнись, пожалуйста.
Девушка растянула губы в гуттаперчевой улыбке. Поняв, какое зрелище из себя, наверное, сейчас представляет, она расхохоталась уже по-настоящему.
-Ну, вот и хорошо, - улыбался Рэй, согревая озябшие пальцы Энджи своими руками. – Вот и все. Все пройдет, солнышко. Отболит и пройдет.
-Спать хочу, - Энджи опустила голову на грудь Рэя.
-Спи, любовь моя. Утром мы покинем это проклятое место и пойдем домой.
-Последний вопрос, - уже сонно прошептала девушка. – Куда вы ехали в тот день, когда все началось?
Рэй помолчал, будто решая, стоит ли говорить Энджи правду, а потом тихо ответил:
-Пересаживать мне живое сердце…
Только Энджи уже не услышала его ответа. Она мирно спала на груди единственного человека, которому могла верить.
Рэй поглаживал девушку по волосам и шептал всякие нежные глупости. Он и сам никак не мог поверить, что подобное могло произойти, но факт оставался фактом: вот она наплакалась и дремлет в его руках. Все происшедшее казалось сном, но не тем, страшным, который чуть не сбылся, а волшебной, красочной сказкой. Не хватало для вящего эффекта лишь алых лучей заката на горизонте и пения соловья в ночной листве. Но юноша верил: Солнце еще вернется. Он лично займется изучением данной проблемы – для нее. Для его единственной, посапывающей так мирно, так безмятежно…
-Как мило, - послышался смешок из зарослей.
Вслед за голосом вышел он – его враг. Ослепительно прекрасный, белозубый и во всех отношениях до зубовного скрежета совершенный. Но не для Рэя. Рэй видел Рейна насквозь, всю его темную, насквозь прогнившую душу.
-Я тронут. Такая сцена, хоть в кино вас обоих снимай, - и Рейн фальшиво зааплодировал. – Кто угодно прослезится, жаль, что я с малолетства так ни разу и не плакал, а то бы тоже порыдал над тем, какой я нехороший.
Рэй поддерживая Энджи так, чтобы та не упала, развернулся к темноглазому конкуренту.
-Мы уходим. Ты больше не обманешь ее.
-Диктофон – прекрасная, даже слишком гениальная для твоего крохотного мозга идея, парень. Но забывать о том, что я – Техник, все же не нужно, - Рейн щелкнул пальцами. – Запусти еще раз.
Рэй, сам не понимая, почему, подчинился.

«-Я нашел ее.
-Когда приведешь девчонку?
-Поосторожнее выражайся. Кстати, мы расстаемся.
Голос собеседницы Рейна задрожал:
-А как же я?
-Она не в моем вкусе, конечно, но что-то в ней есть, - протянул Рейн. – В общем, мне с тобой скучно, я хочу попытать счастья с этой девочкой. С ней интереснее.
-Ты не сможешь быть с ней, она не даст тебе всего того, что даю я! – попытался закричать женский голос.
-Ты не дашь мне того, что даст она, - поправил Рейн. – Завтра. Кольцо. Забыла?
-Мерзавец! – разрыдалась женщина.
-Ты жалкая, Фиби. Прощай.»

Рэй резко выбил из аппаратика аккумулятор и зашвырнул его, насколько хватило сил, вдаль. Но чудесным образом диктофон продолжал работать, пока Рейн, криво усмехнувшись, не щелкнул пальцами второй раз.
-Ты ничего не докажешь ей, - сдвинул брови Рэй. – Она больше не поверит тебе.
-Завтра Энджи проснется и будет считать, что видела страшный сон. Я сумею убедить ее, - и Рейн подмигнул Рэю.
-Ты змея! Что тебе нужно от нее?
-Мне нужна ундина.
-Повторяю, ты не получишь Энджи!
-Нет, парень, - Рейн покачал головой. – Лишь ундина. Энджи мне ни к чему.
-Я тебе не отдам ни ту, ни другую! – Рэй поднялся, глядя прямо в глаза противнику.
Любого здравомыслящего человека напугал бы взгляд, которым юноша со стальным сердцем наградил Рейна. Здравомыслящего, но не Рейна. Не Техника, знающего слабое место голубоглазого молодого человека.
Рейн резко сжал кулак, выбросив руку по направлению к Рэю. Стальное сердце замедлило ход…

---

все дальше и дальше и дааааальше

Воды...
-Вы уверены, что это сработает, Дэн?
-Это лекарство я сделал из пяти видов аргуса, почти уже вымершего чая и листьев апельсинных деревьев, которые достать тоже нелегко было. Обижаешь, Энджи. Эти травы мертвого поднимут.
Энджи с подозрением рассматривала пузырек с темно-зеленой жижей, которой Дэн отпаивал Рейна. Девушка отвернула плотно притертую пробку, поднесла к носу, вдохнула и сразу же закашлялась: жижа отвратительно пахла.
-Сомневаюсь я, Дэн… Да и почему вы Рэя этой штукой не поили?
-У сына аллергия на аргус, - ответил профессор, вливая очередную порцию лекарства между губ Рейна. – Посиди с ним, я Рэя проведаю.
-Да, Дэн, спасибо… Спасибо, что спасли его…
-Я сделал это не для тебя, для Рэя, - посуровел Дэн. – Иначе бы после его поступка ты не вернулась к нам. А он тебя любит.
-Я не могу… Я другого люблю… Рейна люблю…
-Тогда я рад за сына вдвойне, - увидев непонимающие глаза Энджи, Дэн пояснил: - Счастлива ты – счастлив он. Он тебя любит и, к сожалению, а может, и к счастью, ни ты, ни я не можем ничего изменить.
Хлопнула дверь. Энджи сидела на кровати Рейна, бездумно сжимая его руку.
Да… Треугольник судьбы: Рэй любит ее, а она любит Рейна…Если бы не… Нет, нет, как можно думать об этом! Рейн – ее будущее, не Рэй. Рейн всегда был единственным для Энджи, всегда… Все те два года, которые Рейна не было в ее жизни, она верила и ждала его.
И вот жизнь решила подарить ей еще одну встречу...
Девушка вдруг ощутила, как ее руку стискивают крепче. Она сфокусировала взгляд и увидела, что Рейн сжимает ее ладонь и улыбается… Ей улыбается… Только ей…
-Рейн, как ты? – выдохнула девушка. – Тебе больно?
-Очень, - улыбнулся Рейн. – Просто умираю.
От этой нежной улыбки сердце Энджи отчаянно забилось о ребра. Такая родная…
-Что с тобой сделали? За что?
-Где она? – вдруг спросил Рейн. – Где ундина?
Энджи из-под опущенных ресниц взглянула на любимого, удивленно прошептала:
-Не меня ли ты так называл когда-то?
-Нет, - засмеялся красавец. – Ты – просто Энджи. А она – ундина, я ей жизнью обязан.
-Рейн, извини, но ундины тут нет… Тебя я спасла… - в голосе девушки зазвучали слезы.
Вот так всегда… Стараешься, выхаживаешь, а он даже не понял…
-Прости, - после некоторого молчания выдавил Рейн. – Какое сегодня число?
-Завтра – первый день осени.
Надо же… А лета как не бывало…
-Что? – Рейн рывком приподнялся, но тут же упал и застонал: – Воды…
-Тебе нельзя, профессор запретил тебя поить. Только капельку, губы смочить.
-Энджи, ты знаешь, как переводится мое имя на один из языков Земли? – произнес непонятные слова Рейн.
Увидев, что Энджи не понимает, Рейн попросил:
-Принеси мне воды. Пожалуйста…
Против такого умоляющего тона у девушки не было аргументов. Энджи пулей вылетела за дверь и чуть не врезалась в Рэя. Юноша молча протягивал ей стакан с водой.
-Подслушивал? – возмущенно прошептала Энджи.
-Иди к нему. Я отца приведу. Он его осмотрит, подштопает…
-Рэй, ты носишься со мной, как с маленькой. Это бессмысленно, пойми. Я не могу быть твоей. Я тебя не люблю!
Минуту Энджи, затаив дыхание, вглядывалась в потухшие голубые глаза юноши со стальным сердцем. Пойми, Рэй… Будь просто другом…
-Мне главное, чтобы тебе было хорошо, - Рэй вздохнул и быстро ушел.
Постояв за дверью, чтобы время прошло, Энджи вернулась в комнатку и молча протянула воду Рейну. Тот вцепился в стакан, выпил его залпом. Потом вздохнул и стал разматывать бинты.
У Энджи глаза вылезли на лоб: рубцы от ударов плетей исчезли!
-Как ты делаешь это?
-Видеофон в доме есть? Мне надо срочно позвонить.
-Сейчас, - и Энджи вспугнутой птицей порхнула в коридор, на поиски Дэна.
Она сейчас нужна ему… Она может отблагодарить его за свое спасение, попытаться вызвать благодарность и у Рейна… А от благодарности до любви… Меньше шага, меньше вздоха – уж это Энджи поняла хорошо на своем опыте…
Дэна девушка нашла на веранде. Он все также блаженно щурился на дождь и «курил».
-Профессор, есть ли видеофон? Рейну срочно нужен.
-Он очнулся? – одна бровь Дэна приподнялась. – По моим расчетам парень должен был минимум неделю отходить! Рейн в таком виде, что я сначала подумал, что он подстригал когти тиграм!
-Увы, я не сумела устоять: он первый раз просил меня о чем-то. Воды решилась я ему подать – от жажды Рейн был ни живой, ни мертвый. Как только капли губ коснулись, вмиг рубцы исчезли, будто не бывало! Едва сдержала удивленья крик... Такого я ни разу не встречала...
-Опять стихами говоришь. Ты мне все больше напоминаешь… А, ладно, - осекся профессор, вспомнив реакцию Энджи на слово «ундина».
Энджи спешно закрыла рот руками.
-Правда, я так и не понял ничего про воду… Рубцы исчезли, будто не бывало... Что???
Дэн вскочил так резко, что кресло опрокинулось, и кинулся в дом. Обратно он вернулся с книгой, спешно листая.
-Люди Дождя... О, нет, только не они...
-Кто такие люди Дождя, профессор?
-Тебя это не касается! – излишне грубо оборвал Дэн. – Держись от него подальше, прошу тебя, или однажды ты пожалеешь, что встретила его.
-Спасибо, профессор, я вам обязана. Но, думаю, я сумею обойти и этот ваш запрет. Тем более, я считаю, что не вам решать, с кем мне быть. И здесь я лишь из-за Рэя, когда он поправится окончательно, я вернусь домой и заберу Рейна с собой, если выяснится, что ему больше некуда возвращаться.
Но не успела Энджи уйти, как Дэн мягко ее за запястье:
-Детка, пойми меня правильно. Рэй мой сын. Я люблю его, а он любит тебя. Он добрый и заботливый, у него сильные руки и еще более сильное сердце. Может, ты все-таки попробуешь найти в себе хоть каплю нежности для него?
-Простите, профессор, - Энджи вырвала руку. – Я должна показать Рейну видеофон.
Девушка хлопнула дверью Профессор долго качал головой, всматриваясь в ливень.
- Боже, пускай я окажусь неправ… - проговорил Дэн, опускаясь в кресло и нервно покусывая мундштук.

Дэн
Дэн никак не мог успокоиться. Фокус, что проделал Рейн, вверг его в шок и необъяснимую панику.
Дэн многое слышал от Мишель о людях Дождя. Не о тех нескольких безумцах, что собираются по воскресениям и читают друг другу стихи о Солнце, которого никогда и не видели, а о НАСТОЯЩИХ людях Дождя. Рейн очень сильно подходил под их описание, вычитанное Мишель в легендах. Очень красив, мгновенно восстанавливается от глотка воды... Надо проверить его... Но как?
И тут профессора осенило. Он медленно, пытаясь успокоить себя неспешными движениями, встал и направился в свой кабинет.
-Где же рубашка, в которой был парень, когда его нашли... – Дэн шарил глазами по хаос, царившему в его кабинете.
Трудно было что-то обнаружить в обители профессора: он, как истинный человек науки, был очень рассеян и не слишком следил за порядком. Тем более, хаос, который окружал Дэна, был настолько изучен им, что профессор точно мог назвать месторасположение каждой брошенной второпях вещи. Лишь книги Дэн холил и лелеял – его небольшая библиотека, казавшаяся огромной поначалу из-за влияния пятого измерения, находилась в отдельном кабинете в конце длинного коридора. Каждый вечер профессор пробирался туда с фонариком и до глубокой ночи читал, читал, читал... Книги были единственным, кроме сына, конечно, ради чего жил Дэн после того рокового дня...
Профессор медленно, осторожно переставляя ноги, чтобы не наступить на раскиданные бумаги, прошел к столу. Пальцы его протянулись к крохотной фотографии в рамочке, сдвинутой на самый край.
Это были они шестнадцать лет назад. Дэн, Рэй и Мишель. Красивая черноволосая женщина задорно смеялась над чем-то – Дэн не помнил, над чем. Руки Мишель согревали пальцы тогда еще не профессора – простого аспиранта, искренне верящего, что не существует магии и Солнца. В глазах девушки таилась нежность и та искорка, что до сих пор при одном воспоминании прожигала насквозь ноющую душу Дэна. Малыш Рэй щурился и тоже смеялся, как мама. Дэн же – самый обыкновенный, голубоглазый, нескладный тогда – с обожанием глядел на подругу, не зная, что случится совсем скоро...
Зачем ее повели по самому опасному пути, доверив ее хрупким маленьким ручкам управление пространством и временем?..
Она мечтала об одном дне лета... Всего лишь об одном лишнем дне без дождя... Мишель знала, знала, что запрещено растягивать время для себя, а не для другого, но все равно... О, за что же?... Всякий раз, как Дэн вспоминал о потере, тоска сжималась в его горле плотным комком, а уголки глаз предательски краснели. Зачем, Мишель, зачем ты решилась на подобное?..
Лишь два раза во взрослой жизни Дэн позволил себе такую слабость, как слезы: когда узнал диагноз сына, и когда его единственная любимая женщина осела ему в руки без чувств...
Она сгорела за сутки. С каждым часом она становилась все... старше. Морщинки густой паутиной покрыли ее некогда нежную, слегка бледноватую кожу, превратившуюся в пергамен, вены на руках выступили синими змейками, волосы покрыл иней, а затем и снег... Мишель, всегда такая юная, такая свежая Мишель превратилась в старуху буквально на глазах...
Под вечер Мишель уже не могла ходить и слегла. Последними ее словами было: «Приведи сына». Когда Дэн исполнил ее просьбу, Мишель обняла Рэя и потеряла сознание, в этот же миг постарев сразу же лет на пять. Через час ее не стало. Дэн навсегда запомнил то утро – первое утро осени. Как будто в насмешку, дождь прекратился, на старом асфальте чернели лужи, сердитый ветер гнул и без того низенькие кусты прямо к мокрой земле...
Дэн быстро-быстро заморгал, глядя в потолок, чтобы слеза, предательски повисшая на ресницах, не посмела скатиться. Только много лет спустя профессор понял, на что именно осмелилась тогда мать его сына: она отдала свое оставшееся время горячо любимому ребенку. Когда Рэй лежал у Дэна под скальпелем, когда его сердце должно было остановиться, оно билось за счет ее времени... Ровно час. Всего лишь целый час...
Профессор поставил рамку на место, попутно стерев едва заметную пылинку с лица Мишель, и взял из стола дневник и ручку – ни дня он не пропускал, все тщательно записывал, и пусть скопилась целая гора толстенных тетрадок, но ни один день не пройдет мимо...
Дэн вскоре нашел окровавленную рубашку скомканной и небрежно всунутой под крыльцо – Рейн не затруднял себя приличиями. Профессор развернул ее и присвистнул: все в крови и испещрено длинными разрывами. Рейну пришлось несладко...
Дэн вернулся в кабинет и подложил окровавленный кусочек ткани под окуляр микроскопа. После нескольких экспериментов, в которых участвовали различные жидкости, Дэн потрясенно оторвался от прибора и схватился за дневник: надо немедленно записать...

«Его кровь, запачкавшая рубашку, - красовалось через полчаса на некогда чистой странице, - свернулась приблизительно месяц назад. Но стоило мне капнуть немного воды, как клетки полностью восстановились до жизнеспособных. Дальше – больше, я обнаружил крохотный кусочек кожи там, где ткань прилипала к телу. Стоило мне намочить кожу, как случилось невероятное – я бы никогда не отличил ее от свежесодранной, если бы не знал, что мальчишка пролежал в подвале намного больше, чем два дня – об этом свидетельствует целый ряд фактов, не стану приводить их. Проведенный эксперимент позволяет мне с уверенностью назвать парня человеком Дождя, тем, кого я надеялся никогда не встретить на своем пути. Боюсь за девочку, коварный тип вконец ослепил ее.
Бедняга Рэй безутешен. Я никогда не видел его более счастливым, чем когда он первый раз после аварии открыл глаза и сказал: «Пап, это она, я знаю». Я не видел его более несчастным, чем когда он увидел совершенную – как это ни противно сознавать – красоту Рейна, и то, как Энджи, подобно ангелу-хранителю, не отходит ни на шаг от него. Если бы я знал, что Рейн - бывшая любовь девочки, стал бы я его спасать? На чью сторону я встал бы?.. Не знаю...
Я могу лишь мечтать, что сын скоро выкинет из головы свою «любовь» и в городе найдет себе другую девушку. Но сердцем понимаю, что неправ – Рэй однолюб...
Весь в отца...»

Дэн отложил ручку и задумчиво взглянул в окно. Блики, отбрасываемые настольной лампой, плавились в каплях воды на стекле. Дождь. Когда они с Мишель встретились, тоже был дождь... Она промокла насквозь и, спасаясь от грозы, по ошибке забежала в лабораторию, где Дэн – еще юный и наивный – был ассистентом именитого профессора. Преодолев застенчивость, Дэн предложил замерзшей незнакомке чашечку чайного напитка. Поговорив с девушкой десять минут, Дэн понял, что влюбляется. Через два дня молодой человек предложил Мишель свою руку и свое сердце. Она согласилась...
Да, Дэну определенно было за что любить дождь...

Сорвавшийся поцелуй
Энджи остановилась перед дверью Рейна, чтобы перевести дыхание.
В этом доме все против нее? Один донимает ее своей «любовью», другой просит Энджи покривить душой, третий вообще обращается с ней, как с мебелью. Что за жизнь… Уйти, что ли, пока не видит никто?
Девушка взялась за ручку двери.
А как же эти красивые коньячного оттенка глаза, снившиеся ей по ночам… Мягкие спутанные волосы, в которые Энджи в тот вечер так хотелось зарыться лицом и вдохнуть упоительный аромат… Тонкие губы, вкуса которых она так и не почувствовала… Как можно уйти, когда он так близко?
-Никуда я не пойду отсюда, пока не завоюю Рейна. А если не выйдет, как тогда, два года назад, тогда пойду и утоплюсь – все равно жизнь без него не мила, - шепотом самой себе пообещала Энджи, потом распахнула дверь.
Рейн как раз размотал бинты на груди и собирался одеваться. Вид полуобнаженного юноши выбил Энджи из колеи, она долго пыталась отвести взгляд от кубиков на животе Рейна, но безуспешно. Заметив состояние девушки, Рейн нарочито медленно надел рубашку, играя всеми мускулами, еще медленнее застегнулся до половины, оставив грудь открытой. Потом парень, скользя, как барс перед прыжком, подошел к Энджи и тихо, в самое ухо, щекоча своим дыханием, прошептал:
-Понравилось, верно?
Энджи судорожно сглотнула.
Нет, она видела и раньше полуобнаженных ребят… Вот, например, Рэя во время операции. Но телосложение парнишки не было таким... Таким... Таким откровенно привлекательным... Рэй не заставил Энджи, собирая глаза в кучку, откровенно пялиться на себя. Она Рейна любила…
–Видеофон… Нажать на гвоздь…
-Забудь ты про него, или он тебя сейчас интересует больше меня?
-Ты… Прости, я не совсем вовремя зашла, - мозг Энджи еще кричал: «Караул, красавчик!», поэтому ответ был скомканным.
-Да почему же не вовремя? – почти плотоядно усмехнулся Рейн. – Я, в конце концов, не в душе, да и ничего постыдного в подобном не было, верно? Я всего лишь переодевался. Но тебе, как вижу, понравилось мое тело.
-Ага… Я пойду? Я мешаю?
-Ну, куда ты пойдешь от меня, детка? – взгляд Рейна стал еще более хищным. – К этому Рэю? Чем он лучше меня, а? Я более красив. Да и знакомы мы, если я правильно понял, подольше. Оставайся.
Если бы Энджи была немного собраннее, ее удивила бы перемена в Рейне. Несколько минут назад он совершенно не обращал на девушку никакого внимания, сейчас же вишневоглазый красавец практически «вешался» на нее. Очень разительная перемена, любой бы заметил, но не Энджи, не сейчас... Два года бесплотных снов, и вот сейчас сон становится явью...
Да, Рейн определенно знал, что делает. Энджи буквально стекала по стене, плавясь под взглядом красивых глаз. Юноша обнял девушку за талию и прижал ее к стене, чтобы та не упала окончательно. От прикосновения Рейна у Энджи чуть было не начались судороги – таким сильным был пронзивший ее ток. Энджи не знала, что ей делать и что думать: ОН так близко, что она может до него дотронуться...
Дотронуться до Рейна... Новая судорога скрутила девушку, представившую, как она касается идеальной бархатной кожи молодого человека.
-Что ты так дрожишь, красавица? Я тебя не укушу, я хороший…
Лицо Рейна приблизилось к лицу Энджи. Приоткрыв губы, Рейн вдыхал запах девушки, беспомощно замершей у стены. Вот они у глаз, вот скользнули вниз, повторяя очертания носа. Энджи почти теряла сознание от импульсов любви, пронзающих ее. Рейн усмехнулся и приблизил свои губы почти вплотную к губам Энджи, между ними осталось всего несколько миллиметров…
Девушка не могла сама податься навстречу. Не столько из-за того, что она была скромной, сколько из-за того, что мозг не повиновался ей. Энджи практически не ощущала ничего вокруг – был только ОН, смотрящий ей в глаза и дразнящий своей близостью…
-Оставь ее в покое! – и Рейн ударился о стену, отброшенный сильной рукой Рэя. – Энджи, он тебя тронул? Что он сделал?
Несколько минут понадобилось Энджи, чтобы осознать то, что их самым наглым образом прервали. В душе поднялась такая волна ярости, что девушка едва удержалась, чтобы не прибить на месте парня со стальным сердцем. Первый поцелуй с Рейном, такой желанный, сорвался…
-Рэй, тебя кто-нибудь просил? – взорвалась Энджи и пулей вылетела из комнаты, захлопнув за собой дверь.
-Упс… Парень, а тебе не кажется, что малышка предпочитает меня? – уже нормальным, не шепчущим голосом, произнес вишневоглазый.
-Заткнись, - и пальцы Рэя потянулись к горлу соперника.
Рэй едва успел их отдернуть, ведь коснись он горла Рейна – и тому бы не жить. Вытерев руки о майку, нарочно подчеркивая этот жест брезгливости, парень прошипел:
-Она – моя. Тронешь ее пальцем – вернешься в свой подвал. Но только уже мертвым, мерзавец.
Рейн напоминал голубоглазому юноше хищника. Ласку. Все люди знают, насколько красиво это животное, помнят, как блестит его шубка под светом прожектора, но мало кто вспоминает, как кидается ласка на маленькую беззащитную птичку, оказавшуюся случайно поблизости, как из несчастного создания летят перья, а потом писк, наполненный болью, затихает... Хотя нет. Хорек. Вот более меткое прозвище для этой твари, так нагло смотрящей сейчас своими темно-вишневыми глазами прямо в душу Рэю, выворачивая ее наизнанку...
-Она не твоя, - усмехнулся Рейн, застегивая рубашку. – Бьюсь об заклад, что завтра она целиком и полностью покорится моему обаянию. Уж что-что, а нравиться женщинам я умею.
-Не моя, так будет моей! – Рэю снова захотелось придушить соперника.
-Ну, посмотрим. На спор: кому удастся ее завоевать до конца недели, тот с ней и остается. Проигравший отходит и нервно курит в сторонке.
-Я не курю! Да и спорить на Энджи – что может быть омерзительнее? – скривился Рэй.
-Скажи прямо: я – неудачник, забирай ее себе.
Тон Рейна бесил голубоглазого парня. Ведет себя так, будто Энджи – лот аукциона! ЕГО Энджи! ЕГО сероглазая любовь – вещь, ставка‼! Да что себе позволяет этот... Этот... Рэю снова захотелось задушить соперника. Хотя нет, не соперника – уже врага...
-По сравнению с тобой… Я люблю ее! А ты только играешь бедной девочкой!.
-Она – довольно дорогая игрушка. Я постараюсь не сломать ее. А если сломаю – отдам тебе, а себе найду новую куклу, - и Рейн ухмыльнулся.
Рэй схватил красавца за воротник, хорошенько приложил о стену и вышел. Надо было разыскать Энджи.
Оставленный наедине с собой Рейн криво усмехнулся, вытер рукавом бегущую из уголка рта кровь, нажал на указанный Энджи гвоздь. Первая фраза была весьма лаконична: «Я нашел ее».

Я все понял...
Энджи колотило. Смесь ярости, обиды и злости буквально выворачивала девушку наизнанку. Даже тугие струи дождя, хлещущие по лицу, никак не могли успокоить ее. Энджи широкими шагами шла подальше от дома профессора. И, в частности, подальше от Рэя.
Ну, почему, почему все в ее жизни идет наперекосяк? Ведь Рейн почти сделал шаг навстречу, еще бы миллиметр и… Проклятье! Рэй, ну почему? Мог бы стать хорошим другом… Так сначала без спросу лезет целоваться, а потом в такой момент мешает…
Энджи врезалась в незамеченное ею дерево. Вся влага, до этого чудом удерживающаяся на кончиках тонких ветвей, мгновенно обрушилась на девушку. Чертыхаясь, Энджи принялась протирать глаза.
-Прости меня…
Девушка развернулась на звук голоса и почти рефлекторно ударила. Звонкий хлопок доказал Энджи, что пощечина все-таки достигла цели.
-Я не знал, что ты по своей воле… Если бы я мог что-то исправить, - Рэй умоляюще взглянул на Энджи, - я бы сделал все…
-Ты уже сделал… Все…
-Неужели ты так сильно любишь его? Что в нем такого особенного? Ну, накачанное тело, глаза карие...
-Не карие, а темно-вишневые, - отвернулась Энджи, пытаясь не выговорить гнетущую ее фразу.
-Сути не меняет...Смотри сюда, Энджи.
Рэй поднял руку. В его пальцах была зажата елочная игрушка – зеркальный шарик. Энджи увидела в нем себя, свои мокрые щеки, уставший взгляд...
-Красивый? Сверкает, переливается, просто глаз не отвести, - словно читал мысли девушки голубоглазый. - А теперь...
И парень отпустил игрушку. Шарик полетел вниз и рассыпался десятками сверкающих осколков.
-Внутри пустой. Совсем пустой, - констатировал Рэй. – Как и Рейн. Пустой, понимаешь? Игрушка, пустышка, просто красавчик – ничего больше.
Энджи с сожалением взирала на разбившийся шарик. Красивый... Но причем тут Рейн?
Рэй вплотную приблизился к Энджи, мягко прислонив ее к стволу тополя. Надежные, сильные руки юноши ненавязчиво, но ощутимо сдерживали движения. Рэй попытался поцеловать Энджи, та неуклюже отпрянула.
-Ты считаешь меня последней скотиной? Но я всего лишь хочу понять, почему меня ты боишься, а к нему льнешь? – в голосе Рэя звучала невыносимая боль. – Чем я хуже? Несовершенное тело? Зато я перед тобой чист, я не лгу тебе о своих чувствах! Не верю, что ты замечаешь лишь внешность, не верю и не поверю никогда!
Тишина… Седые редеющие струйки дождя стекали по лицу Энджи, словно слезы.
Еле слышимые ритмичные звуки повторялись в мертвой тишине мокрого леса. Рэй задержал глаза на бьющейся вене шеи Энджи, потом рывком прижался щекой к ее груди. Энджи вздрогнула, попыталась отстраниться, но юноша крепко держал ее и слушал.
Слушал удары ее сердца…
-Я все понял…
Еще один удар прозвучал, как: «Да».
Рэй медленно опустился. Теперь он обнимал колени Энджи. Девушке стало неловко: больно рабской была поза ее друга. Энджи взяла парня за плечи, приподняла голову и похолодела. Голубые глаза поблекли и смотрели невидяще. Рэй, как куль, упал к ногам Энджи.
Тугие струи дождя снова забарабанили по земле…

Техник: «Обречен...»
-Профессор, вы можете сделать что-нибудь? – Энджи в ужасе склонилась над Рэем.
О том, чтобы перенести парня в дом, речи и не шло. Девушка едва успела сбегать за Дэном. Рэй уже синел, а его отец в панике буквально рвал на себе волосы. Только Рейн сохранял равнодушие, тщательно изучая сорванную по пути чахлую травинку.
-Что с ним произошло? – Дэн почти сходил с ума.
-Похоже, парнишка не очень любит, когда ему напоминают о том, что он – бесчувственная машина, - Рейн задумчиво оглядел колосок. – Интереснейший вид, аргус аквиа. Вы знали, что этот выведенный в 3856 году сорт злакового на данный момент один из немногих, способных в абсолютной темноте и оставаться зеленым годами?
-Лично меня больше интересует, как можно быть таким бессердечным? – взорвался профессор.
-Я мог бы помочь, но, как вижу, ты не слишком нуждаешься в этом.
Энджи невольно отметила, что Рейн с легкостью перешел с Дэном на «ты». Но девушка совершенно забыла об этой мелочи, когда положила пальцы на сонную артерию друга. Пульс был, но такой слабый, что жить Рэю оставалось явно недолго.
-Спаси его! – взмолилась Энджи. – Я все сделаю для тебя! Все, что только пожелаешь!
-Хм… Все? Заманчиво, - голос Рейна снова стал бархатным, как тогда, в комнате.
-Любой каприз, только помоги ему, Рейн! Прошу тебя!
Рейн подошел к Рэю и поместил ладони там, где должно было биться сердце.
-Хм, прекрасный механизм. Но стоило взять для него металл попрочнее, - и Рейн пошевелил пальцами над грудью Рэя.
Дэн, стоя на коленях в грязи, держал пальцы на сонной артерии сына.
-Пульс возвращается! Что ты сделал? Как?
-Узкий круг людей знает меня, как Техника. Все механическое подчиняется моей воле. Я так тебе скажу, Дэн, металл дышит на ладан. Не хочешь потерять сына – собирай новый механизм.
-Но на этот ушло семнадцать лет…
-Чудесно. Прекрасно. Почти совершенное устройство. Но металл не вечен, если оставить его в груди парня, в конце концов наступит самоотравление.
Дэн просто побелел, услышав такое.
-Ты можешь собрать новый? Из более прочного материала?
-У меня есть только один вариант сплава, который бы служил Рэю всю жизнь. Но он настолько тверд, что не будет сжиматься в его груди, как та мягкая сталь, из которой сердце собирал ты. Тем более, для подготовки его нужно около года. Я все равно не успею, процесс уже начался, остался месяц...
Профессор почернел от боли, сжавшей его душу.
-Мне правда жаль, шеф. Я ничего не могу сделать, - уже другим, с намеком на сочувствующий, тоном произнес Рейн.
Энджи приподняла черноволосую голову друга. Глядя на нее, Дэн каким-то краешком сознания, еще не занятом мыслями о неизбежной кончине сына, догадался: есть надежда. Не любим, но и не безразличен. В этом едва различимом: «Пожалуйста, живи!», направленном в небо, едва ли было отражено больше боли, чем если бы Энджи зарыдала.

На грани
-Энджи… - прошелестел Рэй. – Энджи…
-Я здесь, - отозвалась темнота. – Я рядом. Потерпи.
Мокрая ткань легла на горячечный лоб юноши, теплая ладонь – на грудь, где билось стальное сердце.
-Ты здесь… Не уходи…
-Я с тобой. Спи.
Рэй снова провалился в засасывающий колодец.
Юноша шел по темному коридору. Пустые глазницы окон недружелюбно встречали его. Рэй заглядывал в стекла, но видел лишь Ничто – воплощение ужаса, пустоты и безысходности. Ничто был осязаем. Ничто пугал своей реальностью.
Окна закончились, их сменили двери. Стоило Рэю приблизиться, как очередной замок со скрипом открывался. Из пустых комнат юноше ухмылялся Ничто. Злобно так ухмылялся…
Еще одна дверь открылась. Рэй заглянул туда с опаской, ожидая увидеть Ничто. Но там были люди.
Парень и девушка.
Она – стройная красавица с серыми радужками. Он – привлекательный шатен с коньячным оттенком глаз. Губы парня жадно ловили уста девушки. Та не отворачивалась, но страстно отвечала на поцелуи, ероша густые, немного спутанные волосы кареглазого Аполлона. Рэй смутно вспоминал…
-Энджи…
-Я здесь, Рэй, - прозвучало откуда-то сверху.
Но другая, обнимающая парня, нахмурилась:
-Ты нам мешаешь. Уходи.
-Не верь, - взмолился голубоглазый юноша.
-Все в порядке, я рядом, не бойся, - утешал голос сверху.
Та, в комнате, прищурилась:
-К чему бы мне не верить ему? Он красив и ласков, я остаюсь с ним. Ты и в подметки не годишься Рейну, ведь у него – горячее, живое сердце, а у тебя - пустая железка.
-Железка… - тупо повторил Рэй, ощущая, как его душит набегающая волна жара.
-Что он говорит? – еще один голос прорезался из темноты, окружавшей голубоглазого юношу.
-Бредит.
-Сделай ему укол.
-Не надо, - словно просыпаясь, простонал Рэй.
Темнота коридора начала рассасываться. Но Энджи из сна схватила Рэя за локоть и втянула обратно.
-Никуда не пойдешь. Ты – наша игрушка, - заявил вишневоглазый враг.
-Я живой… Не игрушка… Пустите…
Где-то в области локтевого сгиба стало сначала мокро, потом холодно. Легкий укол укусил венку, по ней побежало тепло.
-Ты не игрушка. Ты замечательный, - в руку Рэя, безвольно лежащую на одеяле, скользнули чьи-то теплые пальцы. Ладонь парня медленно сжалась, цепляясь за эту последнюю ниточку, связывающую его с реальностью.
-Она лжет. Она была и будет моей, - засмеялся Рейн-бред.
-Нет… Энджи, не надо…
-Тяжелый случай, - заметил ненавистный голос врага уже извне. – Его разум полностью поглощен бредом. Я даже не знаю, какой пинок можно дать его сознанию, чтобы оно вытолкнуло эту пробку.
-Сгинь, - Рэй попытался вырваться, но темнота коридора со свистом втянула его обратно.
-Выйди, пожалуйста. Я знаю, чем помочь ему.
-Я буду у себя. Зайди, когда закончишь, - хлопок двери известил бредящего юношу, что соперник ушел.
Что-то теплое и влажное прижалось к пылающей жаром щеке Рэя.
Ее губы…
Та, реальная Энджи, оставляла дорожку от щеки к уху. Потом юноша почувствовал, что приподнимается. И вот еще чье-то тело, теплое, вздрагивающее, будто от слез, тело, прижалось к нему, даря свою нежность… Руки Рэя дрогнули, приподнялись, слабо обняли…
-Проклятие, - бредовая парочка растворилась.
Темнота коридора скаталась, как ковер. Рулон уменьшился в песчинку и с легким хлопком исчез. Юноша оказался в залитой светом зале.
-Энджи… - и Рэй растворился в море сияния.
Сидящая на кровати девушка потрогала лоб лежащего под одеялом, бледного, как смерть, юноши.
-Жар спадает. Ему скоро станет легче и, возможно, скоро он придет в себя. Не оставляйте его, профессор. Мне нужно отлучиться.
-Да, конечно… Спасибо тебе, Энджи…

---

продолжение "Ундины"

Воспоминания.
Энджи надо было подумать. Встреча с Рэем выбила из колеи ее привычную жизнь. Правда о его сердце и вовсе поставила в тупик.
Хороший. Добрый. Веселый. Но неспособный вызвать какие-либо чувства у нее... Сердце Энджи уже принадлежало одному представителю противоположного пола...
Существовало лишь одно место, куда могла она отправиться, чтобы все встало на свои места.
Это дом.
Впервые родные стены показались ей пустыми и безжизненными. Хотя такая хибара, в которой жила Энджи, даже не претендовала на звание «дом, милый дом». Нет, сначала все было хорошо: уютная трехкомнатная квартира, везде мягкие игрушки, теплый свет люстры...
А потом погибли родители. И девушке пришлось продать квартиру и переехать в полуразвалившийся дом с огромным «стажем». Обои отклеиваются, не успеешь их прилепить, половицы – атавизм атавизмов! – скрипят и стонут на все лады. Но выбора не было: надо было выживать одной.
Энджи хорошо училась. Не потому, что была семи пядей или горела желанием получить мировое признание, а потому, что жить ей было практически не на что: все средства от продажи квартиры исчезли, как тень в полночь, а крохотная стипендия не покрывала даже оплату жилья. Поэтому девушке приходилось учить по ночам, сажая зрения, чтобы сдавать, сдавать, сдавать – экстерном. Поскорее на работу. Лишь так можно выжить без родителей...
Два года вместо пяти. Да, Энджи действительно старалась. Но плата за это была слишком велика: девушке пришлось делать операцию, чтобы восстановить зрение. Слава Богу, один экзамен остался, и можно приступать к работе...
Энджи была в детстве боевая: ничего не боялась, и по деревьям лазила, и по чердакам... Только после появилась ОНА – фобия, которую девушка пронесла через всю жизнь, борясь с нею... Но вот институт, и выбор: хирургия, хорошо оплачиваемая, или страх. Победит что-то одно.
До сих пор побеждала Энджи.
Да, детство ее было ярким. Но потом девочка переселилась в мир фантазий и розовых пони, где все люди были милыми, добрыми и чуткими. Ничто не могло вернуть «заблудшую» - ни насмешки над ее неидеальной внешностью, ни издевательства сверстников, ни фразы, вроде: «Чудачка она...». Жизнь текла размеренно и спокойно, пока один случай не перевернул ее навсегда...

«Тусклый фонарный свет удлинял тени. Задержавшись в институте, Энджи совсем потеряла счет времени. Сейчас же домой... Тело требовало еды, а душа – отдыха. Было очень темно, даже темнее, чем обычно, поэтому отделившиеся от контура стены одного из домов силуэты остались девушкой незамеченными.
-Куда ты так спешишь?
Энджи вздрогнула и повернулась. Сзади стоял молодой мужчина, по виду намного старше ее, если это не неверный свет фонарей старил его лицо.
-Девушка, а можно с вами познакомиться?
-Домой, под одеяло, - Энджи ускорила шаг.
-Почему твой парень тебя не встречает, ведь уже так поздно?
Голос незнакомца насторожил Энджи, поэтому она решила солгать:
-Он ждет меня в аллее, - девушка бросила быстрый взгляд в сторону парка.
Вряд ли там кто-то есть...
-Хватит врать, тебя не ждут. Давай-ка я составлю тебе компанию.
-Спасибо, я обойдусь, да и Майк меня уже заждался, - Энджи почти бежала.
Как назло, никого вокруг, ни души...
-Видимо, он тебя не очень любит, раз до сих пор не пришел, - горячие пальцы схватили запястье Энджи.
Слишком поздно она ощутила запах перегара от парня. От стен отделились еще два силуэта, оказавшиеся молодыми людьми лет двадцати, и приблизились к невольному собеседнику Энджи.
-Последний раз, цыпочка, интересуюсь: со мной или без меня?
-Без тебя, красавчик, - огрызнулась Энджи, которой овладевал панический страх.
-Тогда не жалуйся! – и мощная пощечина отбросила девушку на пару шагов.
Не успела она подняться, как грубые руки схватили ее за волосы и запрокинули ее голову назад. Запах алкоголя обдал Энджи, она закашлялась. В следующий момент самый дюжий из парней пребольно укусил ее за губу. Пошла кровь, Энджи буквально ощутила, как теплая жидкость течет по подбородку
Не осознавая, что делает, Энджи с силой пнула куда-то наугад. По полному боли и злобы крику девушка догадалась, что цели удар достиг.
-Ах, ты, маленькая тварь! Ну, все, мое терпение кончилось!
Ее били, били, били... Потом прижали к стене и, схватив за запястья, принялись откровенно «лапать». Энджи вырывалась, кричала, но тщетно... Кажется, все кончено...
-А ну, отпусти ее! – сочный звук удара достиг ушей Энджи.
Он появился из ниоткуда. Поначалу девушка решила, что это еще один «любитель», но когда тот с фразой: «Нельзя бить девочек» буквально отшвырнул почти расстегнувшего ей кофточку парня на два метра, поняла, что ошиблась. Молодой человек оторвал от нее несостоявшихся насильников и схватил за руку:
-Бежим или оба пропадем!
Спорить девушка не стала. По крайней мере, если это – лишь игра, ее в лучшем случае изнасилуют, в худшем – убьют.
-Я вас не отпускал! – один парень оправился и попытался сделать выпад в сторону нежданного спасителя Энджи.
Куда там! Молодой человек с грацией танцора закрыл Энджи собой, а потом, сделав какое-то неуловимое движение пальцами, коснулся насильника.
Тот побледнел и упал сначала на колени, потом лицом в грязь, да так и не встал больше...
-Ты его убил! – последний нападавший – третий давно уполз от греха подальше – выбросил руку, в которой что-то сверкнуло.
Энджи буквально почувствовала запах крови, ее замутило.
-Бежим скорее! – раненный парень схватил девушку за руку и потянул в один из закоулков. – Знать бы выход отсюда...
-Тут рядом я живу, - задыхаясь на бегу, бросила девушка. – Тебя ранили?
-Ты врач?
-Вроде того...
Тяжелая входная дверь захлопнулась за беглецами. Парень оперся рукой о косяк и тут же застонал:
-Черт, больно.
-Дай посмотрю, - Энджи принесла бинты и лекарства.
Рана оказалась всего лишь глубокой царапиной. Девушка быстро управилась, а потом, сама не понимая, что делает, пригласила спасителя на чашечку чайного напитка – настоящий чай был слишком дорогим, чтобы пить его.
Парень оказался приятным собеседником и интересным молодым человеком. При свете люстры девушка, наконец, смогла рассмотреть его во всех подробностях. Мягкие, немного спутанные и мокрые от дождя каштановые волосы, темно-вишневые, коньячного оттенка глаза, полуулыбка с грустинкой, свойственной обычно хорошо пожившим людям. Энджи ловила себя на мысли, что ей все больше нравится юноша, что его смех приятен для слуха, а редкие прикосновения теплы... Словно гипноз опутал девушку, она тонула в красивых глазах нового знакомого, с каждой секундой становившегося все более нужным ей, все более родным...
Энджи сама не заметила, как заснула прямо на столе от пережитого. Чьи-то сильные руки бережно уложили ее в постель...
Через десять часов, когда Энджи, наконец, смогла проснуться, она обнаружила себя утопающей в розовых лепестках. Это стало для нее откровенным шоком – розы были не то, что дорогими, а очень и очень дорогими и редкими, ведь капризный цветок требовал нежной заботы и тщательного ухода. Девушка поднялась и, вдруг почувствовав себя ребенком, со смехом принялась подбрасывать к потолку разноцветные нежные лепесточки. Только наигравшись, девушка вспомнила, что не проводила Рейна. Ей стало стыдно: наверняка скромный юноша ночевал на кухне, где было довольно холодно...
Но на кухне никого не было. На столе, чуть в сторонке от тщательно помытых кем-то чашек лежала белая роза и записка, в которой значилось всего пять слов: «Ундина, я найду тебя. Рейн».
Красивый юноша со спутанными каштановыми волосами исчез так же неожиданно, как и появился. Порой Энджи задавала себе вопрос: а был ли он на самом деле? И тогда звериная тоска сжимала ее сердце, пытаясь выдавить из всех закоулков самое дорогое, что осталось у нее: память...»

Девушка побродила по комнате, бестолково переходя от разваливающейся тумбочки к не работавшему телевизору. Потом взяла со стола ключи и, запирая за собой дверь, прошептала:
-Вернись... Вернись, я жду тебя...
И только ветер, запутавшийся в шторах, вздохнул: «Он не вернется...»

Признание
-Остановитесь тут, пожалуйста, - Энджи расплатилась и вылезла из такси.
Вот оно… То место, где машина Дэна разбилась… Где там их дом? Нельзя Рэя одного оставлять. Дэн, может, и профессор, но, когда дело касается его сына, руки отца просто опускаются. Удивительно, что во время трансплантации Дэн вообще на ногах стоял. Хотя, учитывая то, что за подобный эксперимент профессора могли и в тюрьму упечь, выхода действительно не было.
Глаза Энджи наткнулись на следы крови. Похоже, это кровь Рэя…
Девушка пошла по следу. Дорожка кровавых пятен вилась между деревьев довольно долго, пока не привела девушку к небольшой полянке.
Там стоял заброшенный дом, по виду весьма напоминавший тот, в котором жили Рэй и Дэн. Энджи открыла дверь и зашла.
Заглянув вовнутрь, девушка поняла, что ошиблась. В этом доме никто не живет. Ни намека на пятое измерение, расширяющее пространство… Просто голые бревенчатые стены, пустые глазницы окон и дощатый пол с люком в центре…
Едва Энджи повернулась, чтобы уйти, как из-под пола послышался едва различимый стон. Энджи прислушалась: стон не был плодом воображения. Это был крик отчаявшегося существа, молящего о спасении…
Энджи с трудом подняла тяжелую крышку люка. Вниз вели вмурованные в толщу бетона ржавые скобы. Энджи на мгновение заколебалась, но новый стон заставил ее спуститься вниз.
Девушка немного постояла внизу, пока привыкали глаза. Когда темнота стала менее густой, Энджи различила дыру в стене, обозначающую вход в узкий тоннель. Лезть ли внутрь? Такой вопрос уже не стоял: девушка и так уже далеко зашла.
Очень страшно было ползти: а что, если на том конце – тупик? Развернуться она точно не сможет…
Когда самообладание уже оставило девушку, она все же вылезла в узкий грот, выложенный камнем. На холодном, но сухом полу, едва дыша, лежал лицом вниз в нелепой позе человек, мужчина. Энджи вынула фонарик и посветила. О, Боже, сколько крови! Безукоризненно белые манжеты, просто слепящие чистотой – и багровые засохшие пятна на оставшейся части рубашки и льняных бледно-бежевых брюках с некогда идеальными стрелками... Девушку замутило.
Пленник умирал. Энджи перевернула его, потрогала лоб и ужаснулась: несчастный метался в горячке, девушка почти обожглась о парня.
Знакомое лицо... Правильный нос, красиво очерченные губы, разбитые кем-то беспощадным, кожа вся в кровоточащих опухших рубцах... Глаза Энджи переместились на ладони юноши, туго стянутые веревками и увидели грязь и кровь под ногтями красивых, точно у музыканта, пальцев – несчастный от боли царапал пол своей темницы. На безымянном пальце левой руки тускло сверкнуло из-под грязи серебро перстня с каким-то камнем. Девушка присмотрелась: сначала его пытались снять, об этом свидетельствует содранная кожа, потом вынуть камень – лапки, держащие его, были частично отогнуты. Видимо, ничего не вышло, тот, кто хотел уничтожить перстень, проиграл эту битву.
Юноша определенно был красивым, но эти ужасные раны изуродовали его, а кровавые пятна не давали разглядеть пленника в подробностях, понять, откуда Энджи так знакомы черты бедняги, почему вдруг по спине пополз холодок, а кровь похолодела сильнее, чем прежде.
Энджи вцепилась пальцами в веревки мужчины, попытавшись распутать тугие узлы. Тщетно – их вязал профессионал, с особым цинизмом и тщательностью опутывая каждый палец грубой веревкой, после скручивая ладонь в кулак, а потом приматывая их друг к другу под углом, при которым малейшее движение вызывает синяки и боль. То же можно было сказать про ноги – кому-то очень не хотелось, чтобы парень выбрался из тюрьмы своей. Ужасно...
-Тут я его не оставлю, даже будь он трижды плохой! – сама себе сказала Энджи. – Сама потом разберусь, что с ним делать, а сейчас к Дэну, он поможет…
Девушка ввинтилась в лаз, с трудом вылезла наружу, закрыла плотно дверь и во весь опор помчалась глубже в лес…
Энджи, оказывается, взяла изначально немного не правильное направление, уйдя левее, чем нужно. Девушка вскоре отыскала спрятанное жилище, ворвалась вовнутрь и чуть не врезалась в Рэя. Парень, уцепившись за косяк, хрипло дышал. По бледному лицу тек пот, бинты пропитались сукровицей.
-Ты что делаешь? – закричала Энджи. – Зачем геройствуешь?
-Энджи… - прохрипел Рэй, без сил оседая на пол.
Девушка бросилась на пол рядом с ним, приподняла ему голову, положила себе на колени…
-Чего это ты вздумал, а? – тихо спросила девушка.
-Я должен быть в форме… - простонал Рэй.
-Ты должен быть в постели! – одернула Энджи. – Ты же столько крови потерял!
-Тебе легко говорить, ты имеешь право быть слабой…
-И ты имеешь! – заверила Энджи.
-Нет, - Рэй со свистом втянул в себя воздух. – Я должен быть сильным… Я же мужчина...
Энджи переложила Рэя на кровать, села в изголовье запустив руку в густые черные волосы.
-Куда ты уходила? – уже сонно спросил Рэй, наслаждаясь ее прикосновениями.
-Домой, - рассеянно ответила Энджи. – Надо было котенка покормить.
-Покормила?
-Угу...
-А как же котенок без тебя там один? Давай его к нам, уж ему покушать всегда найдем, - усмехнулся юноша.
-Не придирайся к словам. Ну, как я могу оставить тебя в таком положении? – рассмеялась девушка. – Пропадешь же! Папа твой над тобой трясется, жаль только, в прямом смысле слова.
Рэй взял ее руку, прижал к себе, впитав всю теплоту:
-Может, я преувеличиваю, может, ошибаюсь, а может, просто схожу с ума, но я влюбился в тебя, Энджи…
-Что? – сердце девушки сладко забилось.
Эти слова она мечтала услышать от Рейна, но он пропал… Эти слова снились ей по ночам… Всего три слова: «Я тебя люблю»… Они так коротки… И так способны изменить жизнь…
-Я тебя люблю… - повторил Рэй. – Всем моим большим стальным сердцем…

Магия, как она есть
Дождавшись, пока Рэй заснет, Энджи отправилась на поиски профессора. Открывая дверь за дверью, вновь и вновь прокручивала в голове эту фразу: «Люблю… всем своим стальным сердцем». Зачем? Зачем???
Энджи не могла отдать Рэю свое сердце. Да, он добрый, веселый, но… Рейн ей дороже… Как бы Энджи не пыталась задушить в себе свою первую страсть, ничего так и не получалось: это сильнее ее. Девушка была почти уверена: не знай она Рейна, у Рэя были бы все шансы...
Наконец Энджи догадалась выглянуть на улицу и сразу же наткнулась на профессора. Дэн покачивался в кресле-качалке под навесом, сжимал зубами мундштук изящной трубки и блаженно щурился на ливень.
-Курить вредно, - произнесла Энджи.
Вместо ответа Дэн вынул изо рта трубку и побил ее о ручку кресла. Из чашечки трубки ничего не посыпалось.
-Привычка… Курить бросил, а в зубах держать что-то надо…
-Обязательно трубку?
Профессор молчал, любуясь дождем.
-Зачем вы сказали ему, что его сердце – стальное? – с болью выдохнула Энджи.
-Я ничего не говорил ему. Рэй знает это с самого начала. Думаешь, он лег бы под скальпель, не зная, что ему вложат вместо его слабого моторчика?
-Это ужасно…
-Жизнь вообще жестока, детка, привыкай… - усмехнулся Дэн.
Косые струи дождя хлестали землю. Дэн с наслаждением смотрел на слезы неба. Энджи молчала.
-Люблю дождь, - неожиданно произнес Дэн. – Отец, дедушка Рэя, рассказывал мне легенду, которую в свою очередь слышал от своего отца и так далее… Он рассказывал, что, когда Земля еще не была такой, после дождя выходила радуга… Это физическое явление преломления света Солнца в каплях воды… И самая непостижимая магия на Земле…
-Солнце – досужие выдумки бабушек у подъездов. Вам, профессору, надо думать о чем-то более приземленном.
-Знаешь, девочка, - Дэн вынул трубку изо рта и вздохнул: - Пока я не встретил Мишель, я занимался тем, что забивал себе голову всякой ерундой: схемы, таблицы, графики... Я так долго верил, что магии не существует, что это все больное человеческое воображение... А потом Мишель призналась, что властна над временем, а я открыл для себя телекинез. Ради любопытства я сунулся в эту проблему, и, знаешь, волосы у меня на голове просто встали дыбом. Наука помогла мне разве что собрать стальное сердце для сына, работать же этот кусок железа заставила сильнейшая магия – желание жить. Если бы Рэй смирился со смертью – все пошло бы прахом.
-Это же не...
-Магия. И любовь – магия. И ненависть, и ревность, и желание пожертвовать личным счастьем ради счастья другого человека – тоже магия. Или ты на самом деле думала, что все волшебство содержится в волшебных палочках и остроконечных шляпах?
-Тогда как объяснить, что Земля, которая должна была умереть еще тысячелетие назад, все еще жива? Тоже ваша магия? – с ехидцей поинтересовалась Энджи.
-Энергия Мысли – Аммаир и энергия Любви – Иддаир. Если они могут зажигать и уничтожать звезды, почем бы им не поддерживать планету? И ведьмы, и колдуны действительно существовали там, где люди искренне принимали магию, но сильнее всего она в нас самих, ведь мы создали ее. Она в наших душах.
-Одно дело – вылечить сына, а другое – верить в Солнце, - буркнула Энджи.
-Нет, девочка моя... В этом мире после Бога лишь один властелин. А все остальное... – Дэн отколупнул от подлокотника кресла-качалки облезающий лак, посмотрел на него и отдал на забаву ветру. – Все остальное ше-лу-ха, за которую я не дам яйца выеденного. Солнце существует. Там, за тучами, за космической пылью… Большое, горячее Солнце… Я докажу тебе… Всем докажу…
-А Рэй верит?
-Рэй? – Дэн вздохнул. – Рэй верит…
-Мне помощь нужна ваша, профессор, - после непродолжительного молчания решилась Энджи. – Желательно побыстрее.
-Для тебя – что угодно.
-Наткнулась на дом я под сенью листвы, случайно запуталась я и ошиблась. В подвал вела лестница в толще плиты, там парень стонал. Я спуститься решилась. В подвале холодном лежит он в крови, в горячке – тяжки его, видно, мученья. Но лаз слишком узок. Профессор, пойми: мне помощь нужна. А страдальцу – леченье.
-Стихами говоришь? – улыбнулся Дэн.
Энджи пожала плечами:
-Иногда бывает, я не контролирую это.
-Здорово. Похоже на силу ундины,.
Знакомое до боли слово обожгло Энджи не слабее раскаленного тавра.
-Что вы сказали?
-Ундина, - повторил Дэн. – Это мифическое существо, человек с рыбьим хвостом, русалка, если угодно. На Земле сейчас живет девушка с ее способностями. Когда сила начинает рваться наружу, слова ундины начинают складываться в рифму против ее воли. Ходит легенда, что именно ундина поможет Земле стать такой, какой она должна быть: цветущей, солнечной… Счастливой… Да что с тобой?
Энджи стояла, зажав рот рукой, в глазах ее блестели слезы. Горячее, живое сердце нервно билось о ребра.
-Ундина… Ундина! – и девушка разрыдалась, упав в объятия проснувшегося и подошедшего Рэя.
-Тихо, тихо, что с тобой? – Рэй поглаживал Энджи ладонью по длинным волосам. – Все хорошо… Папа, что ты ей сказал?
-Ундину помянул… - растерянно ответил Дэн, непонимающе глядя на рыдающую девушку.
Энджи вцепилась пальцами в рубашку Рэя, заливая ее слезами. Да, ей было жаль переживающих отца и сына, но не могла же она признаться, что видела уже легенду во сне и что ундиной когда-то давно назвал ее Рейн…
Как раз накануне того дня, когда он исчез…
Через час, с трудом успокоившись, Энджи сидела на диване рядом с Рэем, пока Дэн спешно собирался в дорогу. Опустив голову, Энджи еле слышно всхлипывала, а Рэй утешал ее, как маленькую.
-Ну, что нашло на тебя? – шептал Рэй, поглаживая волосы девушки. – Все хорошо, я рядом… Ничего не бойся, пока я с тобой, слышишь? Я от всего защищу тебя.
-У нас ничего не выйдет, Рэй, - всхлипнула Энджи. – Просто ничего не получится.
Рэй взял лицо Энджи в руки, повернул к себе. Приблизил свое лицо… Задержал на секунду, вдыхая аромат ее кожи… Энджи полными слез глазами смотрела прямо в голубые озера глаз Рэя.
Парень приблизил свои губы к губам Энджи, легонько прикоснулся к ним, опьянев от аромата нежной кожи. Энджи не сделала ни единого движения, ни мускулом не шевельнула, пока Рэй целовал ее.
Юноша, осознав, что Энджи холоднее январского снега, оторвался от нее, заглянул в несчастные, изумленные и напуганные глаза…
-Ну, почему ты так боишься меня? Что я сделал?
-У нас ничего не получится, - повторила Энджи, ощущая, как поцелуй Рэя все еще горит на ее губах.
Никому не позволяла себя не то что целовать – за ручку взять... А потом ждала Рейна... Как жаль, что ее первый поцелуй был не с ним…
-Рэй, оставь ее в покое, - посоветовал вернувшийся профессор. – Энджи, пошли.
Энджи вырвалась и вышла под ливень. Дэн немного задержался, ведь сын вцепился в него обеими руками и прошептал:
-Папа… Сделай все, чтобы она вернулась…
Дэн вырвал свою руку, прошипел ему в ответ:
-Я почти уверен, что девочка не любит тебя.
-Я все сделаю, чтоб полюбила! Я сделаю ее самой счастливой в мире, она ни в чем не будет знать нужды, будет защищена от всего, но верни ее мне. Не калечь сильнее, чем покалечил два года назад.
Никогда еще Рэй не упрекал отца в том, что тот заменил ему сердце.

Пленник
Энджи старалась запомнить дорогу, но усталость и нервы не дали сделать этого должным образом. Все же она и Дэн немало поплутали, разыскивая хорошо спрятанный дом. Наконец, вдали показалась его крыша. Энджи почти бегом бросилась к нему, а профессор, едва поспевая за прыткой девушкой, запыхался и вспотел. Нагнав Энджи только у входа, профессор тяжело оперся рукой о косяк двери.
-Тут? – тяжело спросил он, открывая косую дверь.
-Люк, - Энджи хотела было приподнять крышку, но профессор остановил ее, направил ладонь на тяжелые доски. С пальцев его потекла зеленоватая аура, которая и приподняла крышку.
Открылся темный провал. Профессор на веревке спустил в него лампу, попробовал ногой скобу, недоверчиво вздохнул, на всякий случай привязал к крышке веревку и осторожно, держась за нее, стал спускаться.
Предосторожности оказались не напрасными: выдержавшие почти невесомую Энджи, скобы стонали и скрипели под ногами не такого уж и легкого Дэна. Энджи спорхнула вниз, едва дождавшись, как веревка освободится.
Профессор стоял внизу, распутывая ее. Энджи недоумевала: разве нельзя просто вытащить пленника? Словно угадав ее мысли, профессор указал ей на проход:
-Лезь, привяжешь к нему веревку, пущу по ней магию.
-А без этого никак? – пискнула Энджи, но, увидев глаза Дэна, покорилась и ввинтилась в темную дыру.
Энджи все еще ощущала на губах вкус губ Рэя… Зачем? Зачем… Энджи казалось, она предала Рейна… Предала, ведь надо было царапаться и кусаться, а она позволила Рэю…
Да, много времени утекло с тех пор. Но, раненная однажды, Энджи боялась людей. Особенно мужчин. Особенно – красивых мужчин. И пусть Рэй не такой Аполлон, как ее первая любовь, но все равно: икс-игрек. Мужчина. Опасный.
Лучше остаться совсем одной, чем быть с другим...
Энджи сама не заметила, как выползла в маленький грот, служивший тюрьмой для израненного юноши. Девушка легонько провела пальцами по лбу его и ужаснулась: температура зашкаливала.
-Ты это… Не умирай… - произнесла Энджи, привязав веревку к путам пленника и крикнула: - Можно!
Через минуту зеленоватая аура вытащила бедолагу из его темницы. Энджи вылезла следом: очень уж ей не терпелось посмотреть на юношу при более ярком освещении.
Дэн возился с беднягой: разрезав веревки, он приводил его в чувство… Достал маленькую склянку с темно-зеленой жижей, обмазал ей губы юноши… Тот судорожно слизнул… Наконец, юноша открыл глаза и невидяще посмотрел на Энджи.
Какие красивые глаза… Темно-вишневые, коньячного оттенка… Пронзительные… Да это же…
-Рейн! – закричала Энджи, подхватив спасенного в объятия. – Рейн, очнись! Рейн!..
Со слезами Энджи гладила лицо юноши, израненное жестокими ударами… Кто посмел так искалечить ее любимого? Да попадись он только…
-Рейн… Рейн, я тебя вылечу… Обещаю… У нас все будет хорошо…
Дэн нарочито громко хлопнул дверью, предоставив Энджи укачивать Рейна в объятиях, шептать ему наивные признания, плакать и любить…Любить бесконечно…

---

прежде, чем выложить свое фентези, предупреждаю
Оригинал уже сохранен на ресурсе "Проза.ру". Сертификат об авторских правах тут www.proza.ru/cgi-bin/login/cert.pl Тырить как минимум глупо =)

А вот и сама "Ундина"

"Ундина"

Ведь я совсем не ангел, не дочь я Люцифера,
Не сильфа, не ундина из чьих-то смутных снов.
Я вмиг во Тьму влюбилась отнюдь не самой первой,
Она же мной играла, проклятая любовь...
Нет, я совсем другая, которая не знает,
Что сделать, чтоб утешить пожар зовущих ран.
Один меня за холод за разом раз прощает,
А у другого в мыслях лишь горечь и обман.
У первого два года живого сердца нету,
Другой же продал душу, чтоб вечность повидать.
Кому из них придется со мной встречать рассветы,
И кто из них свихнется, пытаясь удержать?
Нет, я совсем не схожа с той нимфой, для которой
Написаны легенды о Солнечных слезах...
Ошибку я, наверно, пойму еще нескоро,
Держа стальное сердце в руке, как на весах...

Пролог
4003 год. Планета Земля медленно замерзает.
Что же послужило этому причиной? Невероятно, но причиной был тот самый Апокалипсис, который люди ждали еще с незапамятных времен, но никак не могли дождаться. Глупцы! Разве смерть может предупредить о себе?
Вот и пришла она… Неожиданно…
Нет, никто, как ни странно, не умер. Но никто и не жив. Как можно быть поистине живым, если солнце затянуто черными тучами, а погода окончательно сошла с ума?
Поскольку светило было скрыто чернотой осерчавшего неба, на планете воцарилась поздняя осень. Одиннадцать из двенадцати месяцев планета спала глубоким сном: зима. Вьюги прочесывали планету, заметая все, что можно замести, замораживая все, что можно заморозить. Сугробы, сугробы, сугробы. Никакая техника не справлялась: если нужно было куда-то пробраться – и то, лишь экстремал соглашался выползти из квартиры зимой – прогрызай себе дорогу, процарапывай, расковыривай. Чем угодно. Грызи, чтобы выжить.
И лишь в июле некий намек на жизнь овладевал ею. На деревьях – на не всех, а только на самых выносливых, две или три почки выпускали зеленые язычки, травинки, те, что умудрились выжить, тянулись вверх, наливались, даже оставляли семена. Но увы – семенам этим почти не суждено было прорасти.
Голодно было на планете. В первые десять лет люди проели весь стратегический запас, а потом началась паника. Могло совершиться убийство из-за корки хлеба – самого важного теперь, самого редкого... Как в далекие времена войн, пища выдавалась строго по талонам, ведь пшеница почти не выживала в условиях практически не прекращающегося ливня.
Пусто было на Земле. Не слышно более пения птиц, не зеленеют более луга, не шныряют по лесам звери – люди поспешили перенести всех и все, что требовало тепла, в специально построенные Центры, искусственно обогреваемые и освещаемые. Да, там были воссозданы ландшафты, в которых звери и птицы жили до Апокалипсиса, как окрестили исчезновение Солнца люди. Там возделывались клочки обедненной веками почвы и сеялись злаки и овощи. Да, они жили и даже приносили потомство, но все же раньше, чем надо, хирели и умирали. И с этим ничего нельзя было сделать.
Как бы хотелось ученым создать такой большой купол, под которым поместилась бы вся планета или хотя бы города по отдельности! Но город – не крошечный кустик, не было еще создано такого материала, который в подобной конструкции выдержал бы хотя бы свой вес...
Всего два месяца прошло после трагического дня, когда Солнце занавесилось тучами, как огромная угроза для дальнейшего выживания человечества озаботила умы ученых: дефицит травы, листьев на деревьях – дефицит и кислорода. Только самая неприхотливая, влаго- и тенелюбивая растительность уцелела. Например, выжила листва лесных кустарников, с малого зернышка выраставших в условиях темноты и сырости. Но ведь невозможно населению всей планеты дышать только этими зелеными кочками! Еще чуть-чуть – и старушка - Земля задохнулась бы. Всего тридцать процентов зелени – критическая цифра. Что делать? Ученые и тут не подкачали. После первых ста лет наука, опешившая поначалу от странностей новой жизни, и из тополей и множества генов других растений создала деревья, а из пшеницы – растения. Новые виды пусть нелегко, но все же смирились с обилием осадков и прижились. Старые же растения тщательно берегли в центрах. Вода, теперь составлявшая основную массу планеты, также расщеплялась на кислород, выпускавшийся в атмосферу, и водород, использовавшийся на отопление. Этого едва хватало, чтобы поддерживать те жалкие остатки жизни, что остались на планете.
Люди очень тяжело переносили трагедию планетарного масштаба. Ученые же и вовсе сходили с ума.
Существует такое понятие в ученом мире, как «ядерная зима». При ней растения должны погибнуть в течение двух-трех месяцев, животный мир не сможет продержаться и недели. Как следствие - тотальная нехватка питания и массовая гибель людей. Далее - утрата атмосферой свободного кислорода, далее - озонового слоя, далее планета становится открытой - для солнечной радиации и солнечного ветра, что исключает здоровую популяцию человечества. Попросту должны рождаться уроды, которые если и выживут, дадут вырожденное потомство.
Так сказано во всех научных книгах. На деле же...
«Мы все умрем!» - паниковали ученые первую неделю.
«Мы должны умереть со дня на день», - заверяли они же через месяц.
«Почему мы не умираем? Это ненормально!», - уже бунтовала наука через столетие. Странные люди, странные, ведь можно было успокоиться...
«Лучше бы мы умерли», - вздыхало человечество сейчас.
Земля должна была превратиться в безжизненную пустыню. Но она все еще жила. Чудо?
Магия.
Тела людей пытались приспособиться. Непривычные атмосферные условия плохо повлияли на человеческое здоровье. Некоторые счастливцы обнаружили у себя тотальное повышение температуры тела, естественно, магический подарок. Но у большинства этого не произошло. Чтобы избежать смертей, ученые создали тепломеры – маленькие устройства, заставлявшие кровь двигаться быстрее. Постепенно на тепломеры перешла вся планета – аппаратики надевали детям при рождении и снимали после смерти людей.
Земля спала. Вечная осень. Голод. Дождь. Потопы и наводнения. Люди не успевали откачивать воду из-под городов. То один, то другой дом завоевывались мутировавшей плесенью. Стоило вдохнуть споры - и все, конец. Курортом считалось место, где температура воздуха была выше пятнадцати градусов тепла.
Состояние планеты смутно напоминало времена извержения вулканов, когда тучи пепла закрывали Солнце. Оно, пусть и слабее, греет, но не светит. Оно есть, но в него уже мало, кто верит. Никто из ныне живущих не мог знать определенно, была ли огромная звезда сказкой или совсем наоборот… Те, кто верил в существование ее, были изгоями, а убеждавшие в этом остальных – считались сумасшедшими.
А что ужаснее всего, практически через пару часов после наступления эпохи Дождей – так окрестил новое время мир - люди, наконец, точно узнали, что магия, о которой было столько споров, все же существует, и не просто существует, а управляет существованием мира практически наравне с Небесной Канцелярией! Многие, проснувшись однажды, обнаружили себя на потолке в состоянии левитации, многие мучились, читая мысли окружающих. Те, кто видел людей насквозь – люди-рентгены – в конце концов сходили с ума. Конечно, каждые пять минут видеть вокруг лишь скелеты и функционирующие внутренние органы...
И все бы хорошо, если бы люди умели управлять волшебством без ущерба для себя и других! Магия не подчинялась законам, она жила своей жизнью и наказывала тех, кто решался диктовать ей правила. Это было страшнее вечного холода…
Тепла! О, небо! Пошли немного тепла и света!
Люди кричат, но крики похожи на хрип.
Люди плачут, не зная, что все потеряно.
Люди... Сломившиеся покорители природы, павшие на колени, целуют грязь под ногами своими, молят, стонут, каются, не понимая, за что, чем заслужили они такое наказание... Воспринимали, как должное – ну, светит. Ну, греет. Куда оно денется? Да, и эта звезда не вечна, но она взорвется, когда нас уже не будет. Погибнет кто-нибудь другой, но не я. Я выживу. Я вечен.
Наивные... Поплатившиеся...
Солнце, вернись!
Прости! Прости детей своих!
Холодные струи дождей хлестали израненную и подмерзающую Землю.
А люди все ждали…
Ждали Солнца…

Вовремя...
Автобус на водородной подушке, обещанный еще час назад, так и не приходил. Энджи, мокрая с головы до ног, нервно мерила шагами остановку и злилась. Джинсы ее безнадежно промокли, такая же куртка уже не спасала от воды и Энджи скривилась, почувствовав, как холодные капли проникают под тонкую маечку.
-Тепломер, чтоб его…. Как же, вечный, непробиваемый, непромокаемый. Резервная энергия через три часа кончится, и тогда все...
Энджи представила, как от холода она впадает в некое подобие анабиоза, как двигаться становится лень, как глаза закрываются, и она засыпает... Навсегда... Сердце сжимается и ноет, а потом клапаны не выдерживают и вот он – свет в конце тоннеля.
Девушку замутило. Проклятая гемофобия.
Совершенно обессиленная и напуганная, Энджи присела на край скамьи и обхватила голову руками.
-Чудо, чтоб тебя, где ты есть? – в сердцах закричала Энджи, увидев, как цифры на тепломере превратились в 02,59.
Взвизгнула шинами маленькая машинка, тормознув у остановки.
Стекло заднего сидения опустилось, оттуда высунулся юноша и поманил Энджи. Та осторожно приблизилась.
-Тепломер покупать? – спросил юноша.
-Его, родимый… Автобус жду, - смутившись, ответила Энджи.
-Не жди, сами только что оттуда, с водородной подушкой проблемы, а остальной транспорт уже занят, - пробурчал водитель – немолодой уже человек, сильно похожий на того, кто сейчас улыбался Энджи. – Садись.
-С незнакомыми не езжу, спасибо, - попыталась увернуться Энджи,
Но водитель был непреклонен:
-Не время капризам. Предпочитаешь бесславно замерзнуть? Почему родители не купили тебе запасной тепломер?
-Мама и отец утонули во время разлива рек, - шепотом ответила Энджи, стараясь не расплакаться.
-Прости, -смутился водитель. - Ну, и для себя любимой пожить надо, значит! Рэй, давай ее сюда, видишь, окоченела уже… - высказался водитель и крепче сжал руль.
Дверь гостеприимно распахнулась. Рэй протянул Энджи узкую крепкую ладонь:
-Не бойся, вреда мы тебе не причиним. Не из той породы людей.
Энджи колебалась. Жизнь уже столкнула однажды ее с «не той породы людьми» и лишь чудо спасло ее. Девушка украдкой взглянула на дисплей тикающего тепломера. 02:50
-Поехали, - сломалась Энджи. - Но предупреждаю, я царапаюсь и кусаюсь.
Девушка влезла на заднее сидение и захлопнула поплотнее дверь, чтобы сырость не проникла в уютный салон.
Некоторое время все ехали в гордом молчании. Дорога отбрасывала мокрые блики, по бокам мелькали деревья, фонари вдоль шоссе превращали ночь в сумерки, но, к сожалению, сумерки в день превратить не могли…
Энджи вынула расческу и принялась распутывать каштановые кудри.
-Женщина всегда и везде остается женщиной, даже если похожа на мокрую кошку, - улыбнулся Рэй, разглядывая Энджи.
От теплого голубоглазого взгляда Энджи стало несколько не по себе, она поспешно отвернулась и уставилась в окно.
Мелькающие прожекторы были уныло однообразны, да и мокрая грязная дорога – трудновато положить новый асфальт в условиях практически непрекращающегося ливня – выглядела не лучше. Уже темнело, и прожекторы светили в полную силу, вот только особого толка в этом не было – сумерки все равно были похожи на очень густой черничный сироп.
Энджи немного расслабилась и украдкой скосила глаза в сторону попутчика.
Обычный. Энджи даже испытала небольшое разочарование. Просто парень. Ничего особенного. Руки – да, явно сильные. Но не больше. На нос очки – и сошел бы за ботаника. Лишь глаза – яркие, голубые...
Энджи снова уставилась в пол.
Симпатяга – парень, заметив, что Энджи даже на грязь на своих джинсах обращает и то больше внимания, помрачнел и громче, чем надо бы, представился:
-Мое имя - Рэй… Вот… А за рулем мой папа, Он профессор научной медицины, но не любит об этом говорить и просит всех, чтобы его называли просто Дэном.
-Спасибо, что согласились подвезти, - застенчиво прошептала Энджи, старательно избегая голубых глаз парня.
-Спасибо, что согласилась поехать, - рассмеялся Дэн и неожиданно повернул.
Вдруг машину занесло на мокрой дороге. Взметнув фонтаны брызг, автомобиль буквально влетел в остановку – стеклянную коробку с витражами. Энджи успела заметить только, как Рэй накрыл ее собой, прижав к сидению, и закричал: «Не шевелись!». Толчок… Звон, хруст, стон… Тишина… Темнота…
Левую руку немилосердно пекло. Такое ощущение, что ее сжигают заживо.
Энджи попыталась приподняться, но тщетно: что-то придавливало ее к сидению. Окончательно очнувшись, Энджи покосилась на тепломер. 01,50. Куда утекает время? Стоп… Куда делась крыша автомобиля? И почему Рэй так тесно к ней прижался?
Энджи попыталась скинуть с себя парня, но получила в ответ только стон. И только тут девушка заметила, что по пальцам Рэя струится кровь. Она провела руками по спине попутчика…
Десятки осколков разбитых чудовищным ударом стекол торчали из Рэя, делая его похожим на ежа. Отняв руки от рубашки парня, Энджи с ужасом осознала, что на пальцах ее самая настоящая кровь…
-Он… Спас мне жизнь?..
-Да… Спас… - послышался над головой хриплый голос Дэна, которого, по-видимому, выбросило из автомобиля при повороте. – Пожалуйста, не шевелись, дай ему умереть спокойно.
-Что? – закричала Энджи. – Он умрет?
-Сильная потеря крови... И без осмотра заметно, - голос отца Рэя срывался, но он, как истый медик, продолжал говорить врачебным языком. – Еще несколько минут и конец... У него сердце…
-Ни слова больше! – девушка, извиваясь ужом, выползла из-под Рэя. – Осмотрите его, наконец!
Руки Дэна задрожали, но он мужественно протянул пальцы к одному из осколков. Гримаса ужаса исказила лицо отца. Да, вот почему «научной медицины» - «практической» он точно не переживет. Неужели у него тоже гемофобия?
Энджи легонько шлепнула по руке профессора:
-Ладно, сама умею. Отойдите, и так темно.
Умелыми движениями рук Энджи исследовала окровавленное тело юноши. Ребра целы, остальное тоже... Наверняка стекло лишь поранило парню спину – скинув куртку, Рэй сидел в машине в одной футболке.
А если бы он не закрыл ее, стекло перерезало бы Энджи артерии... Девушку снова замутило. Проклятье! На чужую кровь не реагирует, а о своей думать страшно!
-Дэн, приподнимите его как-нибудь… Живете далеко?
-Относительно близко. Но поднимать его я не рискну. А если мелкие стекла по венам пойдут?
-Не говорите только, что выхода нет совсем, Дэн, - похолодела девушка.
-Энджи… Ты веришь в магию? – неожиданно спросил профессор.
-Хотите сказать, его спасет только чудо? – поинтересовалась Энджи, выдергивая пальцами все те осколки, которые могла выдернуть вручную.
-Нет… Я имею в виду вот что… - и Рэй мягко приподнялся в воздух, обволакиваемый зеленоватым свечением.
Тонкая зеленая аура струилась с рук отца Рэя, удерживая парня на весу, как бы в пузыре из света. Тело парня обмякло. Энджи не могла спокойно на это смотреть:
-Я врач! Я в этом году экстерном институт закончу уже! Давайте я вам помогу зашить ранки!
-А ты сможешь сама? – схватился за соломинку Дэн. – Я бы и рад, только вот иглу пальцы не удержат, видишь, что творится с руками...
-Он смог пересилить себя ради спасения жизни. И я смогу, - с уверенностью заявила Энджи.

Операция
На тепломере 01,20.
Дэн дошел до крохотного, спрятанной в сени деревьев дома и открыл дверь. Шагнул, включил свет…
Маленькое снаружи, жилище оказалось внутри огромным! Судя по количеству дверей, ведущих из хорошо обставленной прихожей, комнат было минимум восемь. Такое зрелище поражало…
-Это как так? – поинтересовалась Энджи, запирая дверь.
-Да… Мама Рэя не совсем хорошо управляла своей силой. Побаловалась с пятым измерением.
-А где она сейчас? – полюбопытствовала девушка.
Дэн немного помолчал, потом тихо проговорил:
-Когда Рэю было три года, Мишель прогневала магию. Слышала выражение: «тянуть время»? Она попыталась воплотить выражение в жизнь, воспользовавшись своей силой. Время рассердилось. Мишель больше нет...
-Извините, я не знала...
-Она хотела растянуть лето... Всего на день...
-Давайте к делу. Ох, что-то нехорошо мне, - и Энджи покачнулась. - Может, вы сами…
Но, взглянув на трясущиеся от ужаса руки отца Рэя, Энджи переменила тон:
-Мне нужен стол, игла, нитки, острый нож, а лучше скальпель, спирты обычный и нашатырный, - скомандовала девушка.
-Есть! – Дэн кинулся в одну из комнат, но резко затормозил и спросил: - А нашатырный спирт зачем? Его же нельзя пока в сознание приводить!
-Профессор, я в своем уме, - немного раздраженно ответила Энджи. – Я очень крови боюсь, это меня надо будет в сознание приводить…
-Понял! – Дэн толкнул одну из дверей. – Там стол!
Энджи приняла Рэя от профессора и уложила на стол. Разорвала рубашку, насквозь пропитанную кровью, обнажила спину. Рэй истекал кровью на глазах.
-Дэн? – еле слышно позвала Энджи, понимая, что вот-вот ей станет плохо.
-Бегу! – под носом оказалась ужасно пахнущая ватка.
-Еще… - попросила Энджи, цепляясь за стол. – Мало…
Новая порция смеси освежила девушку, руки ее больше не дрожали, и Энджи со спокойной душой взяла в руки скальпель. Она осторожно провела надрез на спине Рэя у одного из тех осколков, что засели глубоко. Пошла алая кровь.
-Тампон! – скомандовала девушка, борясь с вновь нахлынувшей дурнотой.
В руке Энджи оказался тампон, новая ватка с нашатырем – под носиком.
-Спаси его! – почти беззвучно молил профессор. – Только спаси!
-Я стараюсь! Не повезло вам со мной, ничего бы не случилось... Проклятый тепломер, – сжав зубы, промычала Энджи. – Если бы вы рассказали, почему ему нельзя терять кровь…
-Нельзя, чтобы давление крови падало… Не отвлекайся, прошу.
Еще один осколок звякнул, упав в услужливо подставленную мисочку.
-Шить! – бросила Энджи, отложив инструмент.
В пальцах оказалась игла с длинной нитью хирургического шелка. Хм, откуда у профессора «научной» медицины скальпель и нити? Это скорей у «практиков» такое и в карманах найти можно..
. Энджи плавно вонзила ее в края одной из ран и принялась зашивать ее, чуть не падая от ужаса.
Девушка щедро полила спину Рэя перекисью водорода. Пошла реакция, жидкость зашипела. Энджи поежилась: это не столь больно, сколько горячо… Горячо!
00,09… Как же долго шла операция... Наконец, зашита последняя ранка.
-Профессор! Тепломер… - расплакалась Энджи, обрезав нить. – Я сейчас погибну...
-Ни слова больше! – Дэн бросился в соседнюю, маленькую комнатушку.
00,01… Новый тепломер защелкнулся на запястье Энджи. Старый же аппаратик, противно запищав, умер.
-Поспи, Энджи… - вынув из окровавленных пальцев девушки иглу, Дэн довел ее до кровати. – Я сам перевяжу. С этим я справлюсь.
Энджи закопалась в теплое одеяло, обмяла для себя под ним уютную норку, свернулась калачиком и почувствовала себя почти счастливой...

Легенда
Энджи спала и видела странный сон. Она шла с фонарем по дому профессора. Ярко-белый конус света выхватывал из темноты отдельные предметы, напольное покрытие, рядок спящих лампочек на потолке... Энджи что-то искала, но никак не могла понять, что именно.
Девушка уверенно распахнула дверь. Энджи увидела бесчисленные ряды стеллажей, уходящие вглубь библиотеки. Она шла, шла, шла, ведя пальцем по полке, оставляя дорожку чистоты посреди толстого слоя пыли...
Старые фолианты гордо стояли ровным рядом. Их потрепанные обложки носили следы Времени, безнадежно въевшегося в них. Энджи гладила пальцами ободранные корешки, в то же время пытаясь понять: как? Почему она здесь? И что она, в конце концов, ищет?...
Девушка вдруг остановилась и вытащила один из томов. Раскрыв на случайной странице, Энджи захотела прочесть витиеватые буквы, но книга вырвалась из ее рук, взлетела под потолок, подобно птице, хлопая страницами, а потом рассыпалась. Листы бумаги, покачиваясь, слишком медленно даже для сна, опускались вниз. Энджи кинулась ловить их – то, стоило ей коснуться страничек, те растворялись. И наконец осталась лишь одна – желтоватая с чернеющим текстом. Энджи подпрыгнула, схватила ее и жадно вгляделась в буквы...

«...И заплачет небо. И слезы его смешаются со слезами рода человеческого, вставшего на колени и взмолившегося о милости, но только нет им прощения, как и нет на планете их грешной достойного.
Много зим пройдет и в теле человеческом воплотится покровительница водная, дива легендарная, ундина, и прекрасен лик, и чисты помыслы ее. Сойдет ундина на с небес вековечных, дабы вкусить любовь, дабы ею и унизиться.
Лишь ундине дан шанс единственный умолить небеса пощадить людей виноватых, отвести тучи от лика солнечного, теплого да яркого, да в тот день, когда порядок в хаосе воцарится, когда точки станут чертой, когда вальс полонезом обернется. Но труден путь земной будет: много горести испытает человек, которого изберет легендарная, много слез прольет, как и небо печальное. Выбор встанет пред нею нелегкий: Свету или Тьме подчиниться, яркость пожара или ласку костра пожелать. Лишь сделав выбор осознанный, с чувствами искренними, сможет ундина до небес достучаться, да мольбу людскую им передать.
И тучи разойдутся. И вновь Солнце слезы свои подарит детям своим, дабы они утешились ими...»

Страничка исчезла. Энджи увидела, как с огромной скоростью шкафы взлетают вверх и испаряются. Теперь она стояла в операционной, на столе лежал Рэй, подключенный к пищащему аппарату. Юноша был весь утыкан стеклами и истекал кровью. Кардиограмма истерически взвизгнула и... И выпрямилась.
-Не...е...е..е...е...е...т!

Стальное сердце
-Нет! Рэй! – Энджи рывком села на кровати, обливаясь липким потом.
-Что с тобой? - вздрогнул сидящий рядом профессор.
-Всего лишь сон... Он жив? – одними губами выговорила Энджи.
-Ты молодец… - вымолвил профессор. - Энджи, спасибо! Я теперь тебе обязан пожизненно, теперь все, что попросишь...
Энджи возмутилась:
-Не надо так… Вы мне лучше объясните, что у Рэя с сердцем.
-Его сердце… Стальное… - выдавил профессор.
-Что? – одними губами выговорила Энджи. – Как так?
-С детства у моего мальчика был порок сердца… - объяснил Дэн не своим голосом. – Мы сразу же записались в очередь на пересадку, но время шло, а сердца моему мальчику пересаживать не собирались. Рэю с каждым днем становилось все хуже, он мучился... Я сел за чертежи. Семнадцать лет, каждый день за бумагами и вот оно стальное сердце, передо мной...
-Но почему именно сталь? Не пластик, не силикон, а сталь? Не самый подходящий материал, кажется, - с умным видом а-ля: «Скоро-буду-врач» произнесла девушка.
-Если бы я только мог найти что-нибудь более подходящее! – глаза Дэна, голубые, как и у сына, просто потухли от боли, терзающей его. - Биоматериалы мне, как непрактикующему хирургу, были недоступны, а из доступного в лабораториях осталась лишь сталь... С самого рождения сына я собирал механизм: по винтику, по гаечке, вот этими вот руками вытачивал... Силикон – да, присутствует, но в таких количествах, что назвать сердце силиконово - стальным язык не поворачивается.
-Почему вы не дождались пересадки?
-В один ужасный день мне позвонили и сообщили, что сердце, предназначенное сначала Рэю, пересадили сыну какого-то влиятельного человека. Я чуть не поседел с трубкой в руке. Вечером Рэю стало так плохо, что я понял: если не повезет, его будет уже не спасти. Я решился на пересадку стального макета, не доделанного, но функционирующего.
-Да, я заметила, как вы помогли мне, - усмехнулась Энджи. – Правая рука...
-Не смейся. Я семнадцать лет облегчал муки сына. У меня было предостаточно времени, чтобы перестать дрожать.
-Но все же, почему не профессионалы практики? – недоумевала Энджи, с трудом осознавая положение дел.
-Как, как я мог доверить сына чужим людям? – негодующе вскричал профессор. – Я изобрел механизм, я вживил туда электроды – нервы и трубочки – сосуды, я! Некогда было объяснять им все, Рэя уже один раз подставили с донором, второго раза могло бы и не быть!..
-Успокойтесь, - примиряющее погладила Дэна по руке Энджи. – Так что дальше?
-В тот момент, когда живое сердце Рэя сделало последний удар, я наложил последний шов. Проблема в том, что я не успел до конца отладить принцип работы клапанов: если давление крови будет ниже, чем надо, механизм просто остановится и запустить его еще раз… Это будет невозможно…
-Долго он с таким сердцем живет? Если можно это назвать жизнью...
-Довольно-таки… Два года…
-Вы понимаете, какой риск? – Энджи не выдержала и вскочила. – Вы, профессор, мудрый человек, рискуете сыном, но ради чего? Повезли бы его в город, объяснили ситуацию! Может, для Рэя нашли бы донорский орган!
-Да не успели бы! Если бы знала ты, какие муки адовы терпел этот парень! Мне больше нечего сказать… - опустил голову Дэн. – Его жизнь для меня дороже…
-Где он? – спросила Энджи.
-В соседней комнате, спит, - ответил Дэн и, закрыв лицо руками, затих.
Энджи грубо толкнула дверь и вошла.
В маленькой тесной комнатке всего и было то, что тумбочка с лекарствами и кушетка, на которой и лежал Рэй. Вопреки заверению профессора, он не спал, а сжимал в руке мячик от большого тенниса. На красивом лице парня застыла гримаса: судя по ней, полученные раны дали о себе знать.
-Больно тебе? – участливо спросила Энджи, присаживаясь на край кушетки.
Глаза юноши заблестели, как только он увидел свою спасительницу:
-Привет, Энджи! Спасибо тебе!
-Да ладно, - отмахнулась девушка с таким видом, будто не жизнь человеку спасла, а конфетку подарила. – Это тебе спасибо, иначе бы отлеталась я уже. Ты как?
-Если не шевелиться – терпимо, - осторожно заметил Рэй. – А что?
-Ну-ка, дай взгляну, - Энджи разбинтовала парня.
Швы воспалились и кровоточили, Рэй был не в лучшем состоянии.
-Да уж… Печально…
-Все так плохо? – носом в подушку промычал Рэй.
-Не умрешь. Сейчас вылечим, - Энджи взяла с тумбочки пузырек с лекарством, на этикетке которого пестрели непонятные буквы, и осторожно принялась промывать швы.
Рэй стоически протерпел всю процедуру.
-А внутрь? – пошутил он, поворачиваясь.
-Больной, вам нельзя! – наигранно возмутилась Энджи.
-Эх, - разочарованно протянул тот. – А болеть-то неинтересно…
-Еще б интересно было!
Повисло молчание… Наконец Рэй попросил:
-Пить хочется…
-Сначала узнать бы, что у тебя с органами, нет ли незамеченных мной повреждений.
-А… Там все железно, - и Рэй постучал себя по груди.
Сердце Энджи глухо стукнула, подтверждая, что еще живое … Он знает?
-В каком смысле? – шепотом переспросила Энджи.
-В том, что все в порядке, не болит ничего… Эй, - Рэй взял Энджи за руку. – Чего ты белая такая?
-Не белее тебя! – взорвалась Энджи, вырвав руку, и бросилась к двери.
-Энджи! – Рэй приподнялся. – Вернись!
-Я подумаю, - выдохнула девушка уже за дверью…


продолжение в следющем посте

---

кому не по нраву открытые излияния чувств - гомен

ну вот черед и романтики

Разорви свои карты, гадалка!

Я могу пролететь рядом птицей,
Я могу стать навек его тенью.
Угораздило снова влюбиться!
Так хотела заснуть и забыться,
А теперь получила прощенье.
Боги свыше (ни поздно, ни рано),
Нить судьбы вдруг раскрасить решили.
Мне мучений моих разве мало?
Я ведь столько раз крылья ломала,
А теперь мне любить разрешили!..
Стану необходимой, как воздух,
В мертвом сердце фиалки проснутся,
Сколько раз говорила, что поздно,
Что теперь "все навек" и "серьезно" -
Только Норны слепые смеются.
А теперь не ждала, не искала,
ПО заслугам расчет получила,
Столько раз их ошибки прощала,
Столько раз ждать всегда обещала,
И навек, мне казалось, остыла...
Нить судьбы вьется красной дорожкой,
Еле слышно скрипит жизни прялка.
Зачерпну я туман утром ложкой,
Обернусь белоснежною кошкой...
Разорви свои карты, гадалка!

давай

Давай пойдем с тобой на облаках
Выкладывать веселые картинки,
Давай согреем звездочки в руках,
Их вынув из Вселенной-морозилки.
Давай с тобой опять обманем Смерть,
Ей разукрасив граффити накидку,
Давай порвем с тобой разлуки плеть,
Оставив с носом нелюбовь-бандитку.
Давай с тобой научимся мечтать,
И составлять улыбки из эмали,
Давай взлетим! И наплюем опять
На то, что крылья нам уже сломали...



игрушки серьезней

Тушь и подводка, стройное тело,
Виски и водка - милое дело.
Танцы все жарче, руки все ниже,
Блеск в глазах - ярче, ближе и ближе.
Каждый день кто-то снова ей брошен.
Девочка мыслит о нехорошем.
Без обязательств яркие ночи,
Нежности - меньше, ритм все четче.
Игры опасней, больше азарта.
Кукла сегодня, мальчики - завтра.
Дышит "Эклипсом" мятно-морозным.
Девочка старше, игрушки - серьезней.

больная камасутра

Он по утрам, едва проснувшись, курит.
Потом идет на кухню ставить чайник.
Она его лишь хочет, но не любит,
Боясь опять обжечь крыло случайно.
Он по глазам в душе ее читает,
Она и не пытается закрыться.
Он обнимает крепко, но не знает,
Насколько ей не хочется влюбиться.
Он стольких повидал обманной ночью,
Она ему - чуть больше, чем игрушка.
Она же обнимать его не хочет,
Но просто на двоих - одна подушка.
Он смотрит по ночам смешные фильмы,
И засыпает только лишь с рассветом.
А у нее вся жизнь проходит мимо,
Ее сломал наркотик Интернета.
Его влечет к ней, он и не скрывает.
Она краснеет и при поцелуе...
... Он, не любя, ночами вспоминает,
Она же, не любя, его ревнует...

такая странная игра...
Актеры глухи, маски - слепы...
Они встречаются с утра
Забыв про руны Интернета.
Клещами тянет их туда,
Откель вернуться слишком трудно.
Такая странная игра...
Двух душ больная Камасутра...


лирически

твое дыханье выпьянит до дна...
забуду стыд и предадусь природе,
Теперь я верю: я тебе нужна,
И все равно: ты ангел иль отродье
Чистилища, где демоны живут...
Твои объятья - не дышать. Не смею!
Твои глаза во мне дыру прожгут,
А я люблю, лаская, как умею,
А я тебя на части разберу:
на стон, на вздох несдержанного счастья,
Чтоб ты сквозь сон заплакал поутру,
И это будет громче, чем признаться
Сто тысяч раз... Пусть плавится свеча,
Пусть блик ее запляшет на алькове,
где кровь густеет, слишком горяча,
Где рай и ад в одном неслышном слове
"Люблю..." И кто осудит этот грех,
Который стал наградой нашей свыше?
Я знаю, это счастье не для всех,
Замри, рассвет! Прошу тебя... Мы слышим...
Последний вдох любви - и тишина...
Богов блаженство в жизни этой бренной -
На мокрых стеклах плавится заря,
А мы - одни.
Одни во всей Вселенной...

к фентези "Ундина"

нет, я совсем не ангел, не дочь я Люцифера,
Не сильфа, не ундина из чьих-то смутных снов.
Я вмиг во Тьму влюбилась отнюдь не самой первой,
Она ж убить хотела, проклятая любовь.
Нет, я совсем другая, которая не знает,
Что сделать, чтоб утешить озноб зовущих ран.
Один меня за холод за разом раз прощает,
А у другого в мыслях лишь горечь и обман.
У одного два года в груди стальное сердце,
Другой же продал душу, чтоб вечность повидать.
Кому из них придется со мной встречать рассветы
И кто из них вернется, пытаясь удержать?
Нет, я совсем не схожа с той нимфой, для которой
Написаны легенды о солнечных слезах.
Ошибку я, наверно, пойму еще нескоро,
Держа стальное сердце в руке, как на весах...

---

тут будет жесткий ангст в стихо. слабонервным прошу не смотреть =)

Богиня одиночества:

диван и ноутбук, горячий сладкий чай,
бумага под рукой послушна и доверчива.
А ей как запретили - заткнись и не мечтай:
Ты знаешь кто ты есть?
Не девушка.
Не женщина.
Она не пустит в жизнь - она уже приучена,
Ей крылья так давно спалили на костре,
Она своей душой, как пытками. измучена -
Не верит никому.
Лишь Богу.
И себе.
А в окнах стонет ночь, она уже не связана,
И смотрит в душу ей, смеется, как пророчество,
Та, кем она больна, та, кем она наказана -
Горячая луна...
Богиня одиночества...

Волчицы сердце:


а мне бы крылья, а мне бы в небо,
а мне бы счастья, хоть два глоточка!
Вдали от были, бросаясь в лето
бубновой масти, поставить точку.
А мне бы жизнью напиться вволю,
а мне бы к солнцу, а мне бы к птицам!..
Но выпивая беду до донца,
смотрю на скалы, хочу разбиться...
Осенний ритм гремит устало,
раздавший маски для нас проказник.
А значит, время для карнавала -
чтоб не поддаться, хотя бы разик!
Встаю с коленей, реветь не модно,
душа в лохмотья, но пульс на месте.
Тогда узнаешь, тогда поймешь ты,
на что способно волчицы сердце...

Принцесса Оригами:


На старом холсте я бегу вечно между домами,
В руках сохраняя прозрачной бумаги тепло.
С рожденья была я принцессою всех оригами,
И вечным заклятьем однажды мне стало оно...
Бумажный дракон из ладоней взлетел, опаляя
Холодным огнем. Помутился рассудок. И вот
Я стала бумажной сама, как мои оригами,
С тех пор моя память в картине старинной живет.
Но даже с проклятьем, принцесса бумаги смеется:
Кто проклял меня, тот однажды меня и простит.
Лишь дунь на ладошку - бумажный журавлик взметнется
И, хлопая крыльями, в синюю жаль улетит.
__________
Пусть мне вовек не вырваться из снов,
Мораль во всей истории такая:
Удобно быть принцессой оригами -
Бумага ранит меньше, чем любовь.

желание:


Как бы я хотела стать ундиной,
Томно-водной, штормо-беспокойной,
Сине-пенной и такой красивой,
Чтобы истерили даже волны.
Стать бы я хотела саламандрой -
крылья-пламя за спиной навечно,
Чтоб мне Феникс стал названым братом,
Чтобы с ним летать в Аду беспечно.
Может, мне судьба в подгорной штольне,
Собирая камни, петь о свете,
Плавить злато и мечтать о Гноме,
Что меня в своей норе приветил?
Или Сильвой, чтобы на торнадо
Догонять испуганные стаи...
Только человеком быть не надо...
Люди все с ранимыми сердцами...

Играй, менестрель!


сыграй мне на сломанных крыльях души, менестрель,
сыграй свою песню, напой мне о завтрашнем дне,
о битве кровавой, которая мне предстоит,
о мертвом враге, что в ногах, покорившись, лежит.
Сыграй мне о клекоте кречета, вздохах ветров,
походке валькирий, чьих душ не касалась любовь,
О запахе вереска, крови и стали меча,
и вкусе тех трав, что мне знахарь предложит с утра.
О жарких лучах округлившейся в полночь луны,
О бедах и снах, проклинаемом чувстве вины,
И только попробуй на просьбу ответить мне: "Нет".
Играй, менестрель! все равно я не встречу рассвет....



Мои глаза:

Мои глаза - всего лишь пустота,
В них жизни нет, в них только наважденье.
Мои глаза - разбитая мечта,
Была она - и нет в одно мгновенье.
В моих глазах так трудно утонуть,
Болотца топь и то быстрей затянет.
Их функция - взглянуть, смогрнуть, всплакнуть -
За них какой дурак стреляться станет?
В моих глазах нет неба и луны,
В них яд и боль сквозят осиным жалом...
Мои глаза - лишь зеркало души,
Завешенное черным покрывалом...

Она одна

Она одна.
Гуляет дождь по лужам,
На мокрых стеклах плавится луна.
Она одна.
И ей никто не нужен,
Она сумеет справиться сама.
Она одна,
Дописана страница,
Дневник заполнен, ручка потекла.
Она одна.
И ей не будут сниться
Его прощанья полные слова.
Слезы капель
Ей тени не размоет,
Не будут утром веки опухать.
Она одна.
И в этом повезло ей:
ведь легче не иметь, чем потерять.


Дайте руку котенку

дайте руку котенку!
Смотрите, как бедный замерз,
Его маму бродяги камнями вчера закидали.
Как же трудно ребенку
И как одиноко - до слез,
Если в мире большом он остался один. И едва ли
Сможет сам он дожить
До весны - слишком та далеко,
новый год покрывает, как перхотью, мерзлою коркой
То, что можно любить -
Маму, блюдечко и молоко...
Как же трудно ему... Как же маленькому одиноко!
Дайте шанс ему, дайте,
Позвольте себя полюбить!
В теплой шапке устройте ему мягкий домик, и хлебца
В молоко наломайте -
И снова захочется жить,
Если в сердце хозяина будет не заперта дверца,
Если маму заменит,
Насколько ему хватит сил,
Аукнется сторицей нежность ему в полной мере!
Дайте руку котенку,
Чтоб он о потере забыл,
Чтоб он лапкой своей ваших пальцев коснулся, поверив...

хватит грусти..

@музыка: Кошка-сашка "стая"

@настроение: грусть

@темы: "Стихи", "ангст"

---

Начать чтоль стихи свои выкладывать...

Начну с волчьего творчества:

Волчонок и охотник:

читать стихотворение

Волчонок с душою матерого зверя
Ощерил клыки - дескать, не подходи!
-Ты можешь не ждать, можешь мне ты не верить,
Но сильное сердце пылает в груди.
Ты маму убил мою ради забавы,
Сейчас на меня ты двустволку навел.
Я знаю, что мне не вернуть серой мамы,
Ты этим себе подписал приговор!
Мне пуля прервет путь земной, но сначала
Я в горло тебе свои зубы воткну -
Чтоб видела мама из волчьего Рая,
Что я за нее вырвал душу врагу!
Меня волчий бог к маме вряд ли отправит,
Мне в волчьем аду предназначена боль.
Но за жизнь свою я цепляться не стану,
Рискни же, охотник! Стреляй же, изволь!
Умру я, но будет жива моя стая,
Ночами наполнится воем мой дол,
Стреляй же, убийца! Я сам предлагаю!...
Ружье опустилось, охотник ушел.

Голодный маленький волчонок:

почитать

Голодный маленький волчонок
Впервые вышел из берлоги...
Вокруг апрель игрив и звонок,
Но стынут маленького ноги.
Внутри - отец, сестра и мама.
Им не увидеть звезд уже:
У папы-волка в горле рана,
Шерсть липнет к крови на ноже.
И мама дня не продержалась:
Волчицы сердце не стучит.
Оно от боли разорвалось,
Поняв, что муж ее убит...
Умолкла серая сестренка -
Не кормит талая вода.
Сначала плакала в потемках,
Потом заснула. Навсегда.
Ледок на речке разбивался,
Весна вползала на порог...
А он совсем один остался -
Всего три месяца. Щенок...
Ведь он совсем еще ребенок,
Но скоро в волчий Рай уйдет -
Голодный маленький волчонок,
Обнявший прУда синий лед...

Такою разной можешь быть, волчица...

продолжим

Такою разной можешь быть, волчица...
И кто из смертных сможет угадать
Тот сон, что лунной ночью волку снится,
Когда не страшно слезы показать?
Ты можешь неприступной быть и гордой -
Ты не терпела власти над собой,
Нет цели в жизни, есть одна свобода -
Ни для кого тебе не стать родной.
Ты - словно снег холодной ночью зимней,
А можешь стать июльскою грозой,
Но всякий раз - отчаянно красивой,
Пусть разной, только все-таки одной...
Ты можешь безразличием – нож в сердце,
А можешь своей нежностью распять...
Чужой луны возвышенное скерцо,
Дай мне взлететь! Чтоб ей к ногам упасть...
Пусть помнит, что нужна была любою:
Смирившейся и раздающей смерть.
Свою любовь я унесу с собою,
Когда вздохнет полуночная медь
Колоколов, неискренне всплакнувших
О том, что на краю чужих дорог,
На грани дней грядущих и минувших,
Упал, да только после встать не смог.
Когда в моей судьбе расплавит точку
Огонь в зрачках, что танец отплясал,
Хоть раз один!.. Пусть вспомнит одиночка,
Того, кто ее душу пролистал...


Недостойно волчицы

давай дальше

Повернуться спиной - недостойно волчицы,
недостойно для той, кого жребий искал.
Мне предательство стаи ночами не снится -
Я забыла давно их шакалий оскал,
Их прижатые уши и острые когти,
Дыбом серая шерсть... И, беги, не беги,
Все равно разорвут... Не в прыжке, так в полете,
Как ни были мои осторожны шаги.
... Кровь из вспоротых ран заливает сугробы,
Стая воронов ждет свой полуночный пир,
Только я не умру... Обойдусь я без гроба,
Да и мясо мое - жестковатый гарнир.
Я без стаи теперь. И одной мне неплохо -
Ни забот, ни потерь, ни проклятой любви.
Я надеюсь теперь на себя и на Бога,
На того, кто мне руку подал - мол, живи!
Я мелодии лун раскидаю по строчкам,
Я найду применение волчьим слезам.
И, наверное, лучше мне быть одиночкой,
Будет некому душу мне грызть по ночам...

Исповедь

Скольжу по снегу я неслышной тенью...
Я одиночка, волю я люблю.
Коль предал стаю - не проси прощенья,
Я предала - покинула в бою.
Меня не понимала моя стая,
Им мои чувства были не важны.
И вот итог: теперь всегда одна я,
Они не так уж были мне нужны.
Теперь одна, и за себя смогу я
Сама хребет и глотку перервать.
Ползу вперед я сквозь пургу тугую,
Забыв, что можно верить и мечтать...
Луна - моя подруга от рожденья,
Лишь свет ее мне помогает жить...
А ночью, вскинув морду от волненья,
Я начинаю жаловаться-выть...
И долго мои жалобы ночами
Звучат в тайге, сучатся в небеса:
Я так хочу сейчас к волчице-маме,
Чтоб посмотреть опять в ее глаза...
Но нет теперь возврата в мою стаю,
Теперь у них другой вожак навек...
Как жаль, что я, как птица, не летаю,
Враги мои и зверь, и человек...
...О, те, кому могла бы я присниться,
Кто не поверил раз моим словам,
Вы знайте все, что я в душе - Волчица!
И пусть клыки вам снятся по ночам...


и наконец:

последний день одиночки

Холодный взгляд. Почти что приговор.
Клыки оскалить и припасть на лапы.
Терпел обиды стаи до сих пор-
Сегодня совершается расплата.
Да, он другой, ко лжи он не привык.
Решили выгнать, братья? Ну и ладно.
В крови вся шерсть и высунут язык-
Глотает волк морозный воздух жадно.
Прыжок. Еще один. Уже давно устал.
От этой битвы будет мало толка.
Но этот волк от драки не бежал-
Не хочет он позорить имя волка.
Почти конец. На шерсти крови след.
Враг не жалеет в ярости последней.
Тяжелый вздох. Уже надежды нет.
Сегодня волк уйдет в ночное небо.
Хоть враг решил его не добивать,
Волк звукам леса больше уж не внемлет.
Как жаль, что зверю не дано летать!
Желая смерти, ринулся б на землю.
Взошла луна. Посыпал снег крупой.
Слабеют вздохи. Волка засыпает.
Причина смерти кажется простой-
Он был один. Он не был понят стаей...



Где ты, мама?

Горячее летнее солнце купалось в закате кровавом,
Волчица проснулась. И сердце застыло: облава. Облава!
Лай злобных собак душу рвет на клочки, на кусочки -
Ведь кроме нее, сын в берлоге сопит и приемная дочка.
Муж-волк далеко и не слышит смертельной погони,
Но как можно смерть повстречать в своем логове?
Собственном доме?
В груди стало тесно: волчица сама все решила.
Богиня-луна эту жертву давненько просила...
Прыжок в неизвестность, туда, где гром выстрелов ближе.
Волчата прислушались - запах слабее, вой тише...
Волчата все ждали, но время неслось неустанно -
За вечером вечер, за месяцем месяц. Ну, где же ты, мама?
Ответ преподнес им упавший листок рыже-медный:
Их мама погоню взяла на себя, но исчезла. Бесследно...
__________
Их лес захватил в плен безжалостный, мертвенный иней,
И ухает филин, несчастьем волчат позабавлен...
А годы идут. И волчата уж стали большими,
Братишка - вожак, а сестренка сама стала мамой...
С годами ослабли они и совсем поседели,
Но снова и снова, сквозь тьму пробираясь упрямо,
Как дети, полночную молят луну: "Мы просить не усмеем,
Богиня, верни нашу маму!"
Но слез для нее, видно, мало...

@музыка: Кошка-Сашка "Созвездие Белой Волчицы"

@настроение: Утомленное

@темы: "Волки", "стихи"

---

Ваша кукла

Ваше имя Ваша кукла Zen от Domuya.net

все гадания на aeterna.ru

глаза определенно мои любимые)

---

---

за одну ночь я фактически расхотела творить.
писать, когда над всем, что ты написал, неприкрыто РЖУТ!...
Не, я понимаю, стихи - они наивные и полны восторженного щенячества... но "Волчицу"!!! Мою детку, мою малышку, судить, не прочитав!!!...
Видимо, не мудьба мне быть понятой... А я так надеялась, что "Волчицу" когда-нибудь узнают больше, чем те люди, которым я даю читать рукописный вариант...
не знаю, смогу ли я продолжить работу над "Ундиной" и "Фениксом"... Тем более над "Фениксом"...

---

Ваш смертный грех

Ваше имя Ваш смертный грех ГНЕВ

все гадания на aeterna.ru

---

Составление вашего психологического портрета окончено. Результаты: Пофигист обыкновенный.

Вы считаетесь только с собой и весьма агрессивно пресекаете попытки вторгнуться в ваш внутренний мир. Вы замкнуты, но не лишены самоиронии. На одежду вам почти совсем наплевать. Внешне вы сами себе кого-то напоминаете. Жизнь для вас слишом серая и будничная, и во всем можно кого-то обвинить. Материально вы не так состоятельны, как хотелось бы, а поэтому работаете из-под палки, чтобы прокормиться. Вам плевать на всех, кто по вашему мнению, бесперспективен и бесполезен. Вы любите отдых и халяву и ищете последних где только можно. Ваш плюс — нестандартный взгляд на многие вопросы. Следует избавиться от возможной неуверенности и начать самосовершенствование по принципу "я". Люди обходят вас стороной и лишь немногие задерживаются. У вас отлично развито чувство гордости в сочетании с беспросветной ленью. Но вы хотите продолжить жить, потому что всем интересно: что там за горизонтом?

Пройти тест

я не я, кобыла не моя... я и пофигист? да ну нафиг

---

Стоп-стоп! Достаточно! Похоже, самая подходящая для вас роль - Фальстаф

т.е. конечно, сэр, сэр Джон Фальстаф, не будем забывать, что этот врун, болтун и хохотун, пройдоха и выпивоха носил рыцарское звание. Сам-то он вспоминал об этом при каждом удобном случае. Вот фигура, в которой все ее недостатки так крепко перемешались с достоинствами, что одно уже и не отделишь от другого. Как говорится, моих грехов разбор оставьте до поры, вы оцените красоту игры! Таких веселых людей часто оценивают легковесно, считая их поверхностными. Почему-то принято думать, что тому, кто не ходит с серьезной значительной миной, а шутит напропалую, все как с гуся вода. Так, смотри же, почтенная публика, как хрупко на самом деле сердце легкого человека: вот друг презрительно отвернулся от старого приятеля-выпивохи, и у того от горя остановилось сердце. Играя эту роль, используйте все ваше природное обаяние, и публика будет смеяться сквозь слезы и плакать сквозь смех.

Пройти тест